Хагалаз. Восхождение (СИ)

— А если не пойду?

— Не переживай, я помогу.

Маг отстранился, и едва у Микаэля возникла мысль бежать, его как будто заковали в тиски. Невидимая страшная сила давила с двух сторон, из-за сильной боли в груди было сложно дышать. Юноша сделал неуверенный шаг. Пространство будто стало вязким. Ему показалось, что он движется в воде.

Гелата, стоявшая в центре что-то без устали нашёптывала. Микаэлю представлялось, что её голос, наподобие верёвки, тянет к себе. Сопротивляться было невозможно. Он сделал ещё один шаг и на этот раз почувствовал острую боль. Пространство сжалось ещё сильнее. Микаэлю чудилось, что его голова вот-вот лопнет. Тело трещало по швам. Сквозь слёзы и сдавленный стон он шагнул снова. Пространство начинало белеть. Силуэт девушки размывался. Юноше виделось, что его пронзают световые лучи. Он захотел крикнуть, но не смог. Вместо этого горло с чудовищной силой сдавило. «Я умираю», — подумал Микаэль, уже неосознанно делая следующий шаг. Страшный гул, появившийся из ниоткуда, оглушил его. Юноша не видел ничего, кроме шепчущих губ Гелаты. Ещё шаг. Протянутые руки, белая вспышка, а затем всепожирающая холодная чернота.

Тело Микаэля опустилось на колени. Гелата, ухватившая его за руки, осела там же. Её голова запрокинулась, глаза неестественно закатились, а рот раскрылся. Через мгновение нечто, напоминающее серую дымку выскользнуло из неё и метнулось в тело юноши. В ту же секунду обмякшая девушка рухнула пол, а Микаэль, зашедшийся тяжелейшим кашлем, с трудом приподнялся. Он тряхнул головой, затем в упор посмотрел на Этцеля.

— Как заново родился. Это чувство… не передать.

— Остался последний шаг.

Маг двинулся к замершей альбиноске, недоумённо взирающей на весь этот кошмар. Потеря крови и изгнание души дали о себе знать. Пошатываясь, Энэйн всё-таки добралась до малютки, вылупившей округлившиеся бесцветные глазёнки. Этцель зашёл девочке за спину. В его руках сверкнул чёрный ритуальный клинок. Из надрезанной артерии на шее Делэль хлынула кровь. Энэйн обхватила малютку и припала к её коже, как к источнику вечной жизни. Молодая кровь казалась существу сладчайшим нектаром, крепким пьянящим вином. Она пила её, пока малышка, беспомощно приоткрыв крохотный ротик, пыталась сделать вдох. Её и без того бледная кожа приобретала синюшный оттенок, но полумрак храма скрывал этот смертный отпечаток.

Когда бездыханное тельце упало, Энэйн вытер рот тыльной стороной ладони. Прилив сил опьянял. Он поднялся и в привычной насмешливой манере взглянул на Этцеля, замершего в немом любопытстве.

— Так прекрасно ни с кем не делить тело. Просторно, свободно…

— Непривычно, что ты теперь мужчина.

Энэйн усмехнулся.

— Какая разница? Главное, что нам уже никто не помешает…

***

Анвиль вздрогнул и открыл глаза. Жуткий сон, кошмар… вот он и закончился. Что только не приснится безумцу. Мужчина поднял руки к лицу, чтобы вытереть пот, как вдруг…

Пальцы коснулись гладкой кожи. Анвиль опешил, помедлил и осторожно ощупал себя. Ни шрамов, ни бородавок, ни жуткого черноватого мха. Всё то, что уродовало его долгие годы исчезло. Но как?

Он приподнялся на койке, моргнул и снова ощупал кожу, осмотрел руки, грудь. Не веря в происходящее, мужчина болезненно ущипнул себя, но наваждение не спало. Проклятье испарилось. Прежний облик вернулся к нему.

— Ха! — крикнул мужчина, и эхо разнеслось по коридору. В соседней камере недовольно буркнули. Анвиль подскочил к решётке и, несмотря на глубокую ночь, заорал: — Убили! Убили! Убили!

Заключённые, перепугавшись, повскакивали с кроватей. На шум прибежали стражники. Анвиль, уставившись на них широко распахнутыми глазами, громко засмеялся.

— Убили подлеца! Убили!

— Эй, ненормальный! А ну заткнись! Или тебе розгами всыпать?

— Свободен! Убили! Я свободен! — Он заносился по камере, вогнав в недоумение всякого, кто стал свидетелем данной сцены. Стражники опасливо переглянулись.

— Ты видишь? — спросил один. — Это же прокажённый.

— Угу.

— А куда всё делось? Лицо ведь… нормальное, человеческое…

— Убили! Убили! — радостно вопил мужчина, прыгая из угла в угол.

***

— Харон! — Август вынырнул из белоснежного тумана и тут же заключил девушку в объятия. — Я уж и не думал, что ты решишь связаться. Признаюсь, немного отчаялся, но как же я рад. Король теперь с нами, Харон, — он взглянул девушке в глаза, и та почувствовала лёгкую дрожь, — понимаешь, что это значит? Скоро сюда прибудет армия. Всё изменится, маги будут владеть Ревердасом.

Девушка медленно отстранилась. Известие не ново, радоваться ли?

— Ты говорил с Шэрон?

— Нет, с тех пор как ушёл, я ни с кем не связывался. Подумал, что так будет безопасней. Но ты рассказала ей?

Мрачное лицо девушки мага насторожило.

— Да… ты должен кое-что знать. Шэрон и… остальных, их больше нет, Август.

— Что? — не веря ушам, мужчина нахмурился и отшатнулся.

— Их пытали и убили. Я больше не могу оставаться с людьми, первое же письмо велит командующему избавиться от меня.

— Проклятье… Ты должна бежать.