Хагалаз. Восхождение (СИ)

Мужчина ответил не сразу. Да и что он должен был сказать? Рассказывать про Арравела и Джаваху было запрещено, ведь это несколько возносило его над другими веларами. А придумать правдоподобную ложь быстро не удавалось. Блэйр настороженно уставился в грязную стену, шмыгнул разбитым носом и тут же об этом пожалел.

— Не важно.

— Нет уж, ответь, а то я начинаю тебе не доверять.

Блэйр приподнялся и внимательно осмотрел заключённого.

— Не осуждаю. Скорее даже поддерживаю. Доверять кому-то в тюрьме — гиблое дело.

Канутус усмехнулся.

— Ты показался мне нормальным мужиком, но смутные сомнения ещё терзают. В прошлый раз ты сказал, что тренировался. Где? С кем?

Блэйр вспомнил, как вернувшись с арены, сосед по несчастью застал его с разбитым носом. Тогда мужчина мало заботился о том, что сказать. Было больно, отчасти страшно. В голове всё перепуталось, а язык предательски выдал что-то не то. Каков был выход? Сказать правду, чтобы сокрыть другую. Блэйр вздохнул и тихо ответил.

— Это был сарказм, меня избили.

— Избили? — удивился Канутус также тихо и, на всякий случай огляделся, дабы убедиться, что их не подслушивают. — Кто?

— Стража.

— Ты им чем-то насолил?

— Не знаю. Мне ничего не сказали.

Блэйр опустил глаза. Переднюю часть головы ломило, накатила навязчивая тяжёлая усталость.

— Вот уж дела… значит, местечко гаже, чем казалось. А сейчас тебя куда водили?

— На допрос.

— По поводу?

— Меньше знаешь — крепче спишь. — Блэйр не испытывал презрения к тюремному соседу, но сейчас полотно неприязни обернулось вокруг него и сжало как тиски. Почему он вообще должен отвечать на чьи-то вопросы? Где-то под потолком навязчиво кружила муха, чьё «бжзз» в моменты затянувшихся пауз казалось неестественно громким.

— Таким, как мы, лучше держаться вместе, — словно упрекнув, заметил Канутус. — Искать иных друзей в стенах тюрьмы — глупость, они тебя погубят. Надеюсь, ты это осознаёшь.

— У меня нет друзей, и я в них не нуждаюсь.

— Вдвойне глупость.

Канутус отстранился от решётки и направился к койке. Блэйр наконец-то лёг. Долгожданный отдых. Мужчина надеялся сразу провалиться в сон, но боль неустанно дёргала за ниточки, а разговор с Арравелом не шёл из головы. «Уже выдвинул мою кандидатуру. Видать, пути назад нет. В любом случае убьют: здесь или там. Остаётся выбрать смерть по уровню благородства. Какую никчёмную жизнь я прожил».

Глава 3 Прибытие

Фиолетовая скорлупа треснула, и внутри Энэйн что-то ликующе затрепетало. Она опустилась неподалёку от яйца, задрожавшего в траве, и стала внимательно наблюдать. Этцель, не менее заинтригованный происходящим, встал у девушки за спиной. Он хотел что-то сказать, но Энэйн жестом остановила его.

Крохотные осколки посыпались на землю. Первым показался мощный зазубренный клюв. Он пробил себе путь наружу, и Энэйн не сдержала восторга, когда из почти метрового яйца начало высвобождаться уникальное создание — сурт. Грозным кличем птица ознаменовала своё прибытие в мир и взмахнула огромными огненными крыльями. Лицо девушки обдало порывом горячего воздуха. Ещё неумело, но оживлённо сурт пыталась подниматься. Её заострённые перья переливались золотом, а пышный хвост, словно веер, беспорядочно метался по траве.

— Вылупилась… — заметил сражённый сияющей красотой мужчина, и тут же опомнился. — Улетает! Надо что-то сделать, а то…

— Не улетит, — перебила его выпрямившаяся Энэйн. Она загадочно улыбнулась, как делала это часто, планируя какую-нибудь жестокость или вводя в заблуждение. Птица вдруг содрогнулась, и как подкошенная, опустилась на землю. Начав метаться словно бы в агонии, она протяжно зарокотала.

— Быстрее, сделай клетку, она нужна мне живая.

Сучья деревьев тут же начали сплетаться, темнеть и затвердевать, обступая несчастную сурт со всех сторон. Вскоре птица оказалась заперта в железе, и её жалкие попытки выбраться не увенчались успехом. Трава под смирённым созданием задымилась.

— Вставай!

Гелата вздрогнула от прозвучавшего над ухом звонкого голоса, а открыв глаза, увидела перед собой недовольное лицо Элофа. Юноша хмурился, но, заметив, что девушка вернулась в сознание, тут же отстранился и начал складывать небольшие пожитки в сумку. Гелата моргнула, попытавшись ухватиться за нить ускользающего сна, но он растворился, и перед глазами осталось лишь небо, укутанное полупрозрачной дымкой. Повернувшись, девушка уставилась на потухший костёр. Сон. Воспоминания. Проживать две жизни стало почти естественно с тех пор, как Энэйн поселилась в её теле, но иногда так хотелось очутиться в собственном сне или вовсе не видеть ничего. Голова гудела. Гелата задумалась о том, что делает существо внутри, когда она засыпает. Может ли Энэйн свободно гулять по её сознанию, или этот процесс однобок?

Делэль возилась в угле, пачкая руки и одежду, пока Этцель поил лошадей. «Я одна до сих пор сплю», — подумала девушка, сразу же ощутив неловкость, и поднялась. Её помятое от травы лицо изображало муку. В последнее время спать хотелось всё чаще и сильнее, а между тем они почти подошли к столице.