Хагалаз. Восхождение (СИ)

Выйдя к площади, Хаара остановилась, и Леоссар последовал её примеру. Он проследил за взглядом девушки и увидел величественное овальное строение, над которым развевались знамёна цвета мокрой охры. Прямо за ним виднелся огромный серый замок, отличительными чертами которого были правильность, чёткость линий и симметричность. Прямоугольные башни различные по размеру строго тянулись вверх. Тёмные крыши круто сужались, а высокие шпили словно стремились пронзить собою небо. Каменная кладка была строгого выдержанного вида. Несмотря на крупные размеры дворец олицетворял собой аскетичность. На фоне хмурого неба он выглядел уныло и почти зловеще. Отовсюду слышался шум. На площади сновало множество стражей, подозрительных вооружённых личностей и приезжих.

— Это ты хотела мне показать? — осведомился Леос, не сильно впечатлённый пейзажем.

— Арена. Главная достопримечательность Ревердаса, — задумчиво проговорила девушка. — Сложно даже представить, сколько сотен человек сложили там головы. Наверное, это самое страшное поле боя. Оно вечно живое. Бывает, сойдутся две армии, напоят землю кровью, и всё затихнет. Уже через несколько лет там проедет странник и даже не будет подозревать, что это кладбище под открытым небом, что его лошадь ступает по чьим-то костям. А арена ждёт, как верная жена, требует жертвы, как алтарь, диктует законы, как правитель. Место, где бог смерти никогда не спит.

— Разве люди ему поклоняются?

— Нет, даже имя предпочитают не называть, но дань платят постоянно.

— И идут сюда охотнее, чем в храм, разве не парадокс? Геул олицетворяет жизнь, мир, солнце, а люди требуют плоти и крови себе подобных, это почти предательство. 

Глава 5 Известие

Наоми выглянула из окна спальни и уставилась на широкую мрачную площадь. Начинался дождь. Столица заранее оплакивала тех, кому ещё только предстояло умереть. Серое марево сгустилось над городом и угрожающе дышало в лица его жителям.

Девушка положила руку на свой слегка округлившийся живот. Наконец-то у них будет ребёнок. После стольких попыток и радикальных мер в ней забилось ещё одно сердце. Она настоящая королева, и родит сильного крепкого наследника. Лонгрен, уже несколько смягчившийся из-за положения, полюбит её, откажется от наложницы, а может, и вовсе лишит распутницу головы. Наоми на это надеялась. Она не хотела делить мужа с какой-либо женщиной, унижаться в глазах придворных, быть серой невзрачной молью, слыть слабой и трусливой игрушкой. Не просто так она лила чужую кровь, терпела упрёки и побои. Самое страшное было позади. Теперь девушка докажет, что не из робкого десятка, и что она достойна статуса своего мужа.

В дверь постучали.

— Ваше Величество?

— Иду.

Наоми задёрнула занавеску, укутала плечи в белоснежную накидку и направилась к двери. Сегодня был день приёмов и, пусть прежде она не стремилась участвовать в этой обязательной процедуре, сейчас девушка чувствовала, что должна быть рядом с мужем везде и всегда. Величественно подняв подборок, она прошествовала в тронный зал, где уже в ожидании восседал Лонгрен, а в числе ближнего окружения короля бесцеремонно стояла Мисора. Наоми сделала над собой усилие, чтобы не смотреть в её сторону. Присутствие наложницы оскорбляло даже сильнее прежнего. Почему она находится здесь? Пусть будет подстилкой Лонгрена, но стоять в ряду его приближённых людей! Ярость душила королеву. Ещё сильнее её угнетало то, что Мисора держалась спокойно и слишком вольно в присутствии правителей. Позволяла себе дерзкие улыбочки, иной раз неаккуратные слова или жесты. Недостаточно низко опускала голову в приветствии, хотя Наоми хотелось, чтобы она падала перед ней ниц. Но как настроить против этой женщины короля? Ведь даже к Наоми он никогда не выказывал такого расположения, к жене, носящей под сердцем его сына!

— Ваше Величество… — Наоми кивнула и слегка присела в знак приветствия. Лонгрен скупо ответил ей, и она опустилась рядом, расправив складки платья. Отсутствие грубости — уже милость. Девушка украдкой взглянула на стоящую неподалёку женщину. На Мисоре было тёмно-синее платье, подчёркивающее её статный торс и контрастирующее с цветом кожи. Волосы аккуратно собрали в высокую причёску, и лишь две маленькие прядки свободно падали по обе стороны лица. Она была красива. Даже после родов, пленения, работы служанкой Мисора походила на юную особу знатного происхождения. Наоми поймала себя на мысли, что завидует, ведь её собственная внешность была гораздо тускней, да и нрава она была спокойного, совсем не то, что нужно Лонгрену.

В центр залы вышел главный советник и поклоном поприветствовал правителей. Человек преклонного возраста, чья тяга к роскошным цветастым нарядам не раз вызывала негодование в высших кругах, не нравился Наоми главным образом из-за того, что по натуре был лицемером, а на душе имел увесистый грех в виде государственной измены. Второй человек государства при трёх королях. Наоми ужасал этот факт. Как-то раз она заикнулась об этом мужу, говоря:

— Он предал Иландара, почём знать, что не предаст и вас?