Хайд

Келли не успела схватить револьвер – миниатюрное, но крепкое и пружинистое тело кагота с размаху врезалось в нее и отбросило на холсты. Пламя свечей погасло, когда девушка швырнула канделябр изо всех сил, и теперь на этой половине мастерской было темно – лунный свет сюда не добирался. Саласар в темноте шарил по полу в поисках револьвера, но Келли уже поднялась и пнула кагота ногой, целясь по ребрам. Она попала, хотя зауженная юбка не позволила ей хорошенько размахнуться и удар оказался слабым. Слуга Баллора тем не менее покатился по темному полу. Он, впрочем, оказался на удивление шустрым – почти сразу вскочил на ноги. Келли бросилась на него из темноты – и резко остановилась, увидев в руке кагота револьвер, дуло которого смотрело прямо на нее. Она выругалась вслух – скорее от злости, нежели от страха, что ее жизнь сейчас оборвется таким постыдным образом. Еще она была в бешенстве от того, что придется бросить Хайда на произвол судьбы – ей ведь не удалось предупредить капитана о ловушке, в которую он неминуемо попадет, когда явится в «Круннах», если еще не явился.

Пару мгновений Келли рассматривала возможность обезоружить маленького человека, совершив отчаянный бросок, но потом Саласар сделал нечто странное и весьма неожиданное.

Он прижал палец к губам, предупреждая Келли, что нужно хранить молчание. Затем указал револьвером на погруженный во тьму большой холст у стены и медленно качнул в ту же сторону головой.

После этого кагот так же медленно и спокойно развернул револьвер в своей руке и протянул его Келли рукояткой вперед.

Схватив оружие, она тотчас прицелилась в Саласара, но тот поднял руки вверх и еще раз кивнул в сторону картины и скрытого в темноте лица великанши. Затем сделал знак следовать за ним, подвел Келли к окну и указал на впадину в открывшейся перед ними низине. Келли увидела, что менгир Темный Человек освещен пламенем установленных вокруг него факелов. Менгир находился далеко, но она все же разглядела группу людей, суетившихся рядом с ним, исчезавших и появлявшихся снова в мерцающих пятнах света. Келли повернулась к каготу, и тот принялся нетерпеливо жестикулировать.

Таким образом он без слов вполне доходчиво объяснил, что, если они с Келли не примут меры прямо сейчас, случится нечто ужасное.

Глава 67

От холодного воздуха стыло лицо – таково было первое ощущение, после того как он очнулся. Какое-то время холодный воздух оставался единственной характеристикой его мира.

Иной мир медлил с исчезновением; декорации, в которых Хайд находился раньше, выцветали медленно и постепенно. Там была широкая горная долина, обрамленная горами, а земля тряслась так, будто по ней шагал какой-то исполин. Хайд поднял голову и увидел лицо исполина. Он помнил, что узнал это лицо, помнил, что прошептал имя и что это напугало его до смерти. Воспоминание подразнило его смутными образами, недостижимыми, недосягаемыми, и совсем изгладилось из памяти.

Один мир уступил место другому, и другой принес забвение.

Некоторое время Хайду понадобилось, чтобы понять, где он находится. Лицо стыло от холодного воздуха, потому что он был где-то под открытым небом. Над ним нависала какая-то черная громадина. Присмотревшись, Хайд понял, что это вертикально установленный камень – менгир под названием Темный Человек. Было светло – Темный Человек стоял в кольце из горящих факелов. Хайд лежал за пределами кольца, и рядом с ним никого не было.

Как он здесь оказался? Капитан помнил, как доехал до «Круннаха» в полицейской карете с Маккендлессом и Демпстером, сидевшими на полу, чтобы их не было видно в окна. Он приехал спасать Келли. Спас или нет?

Это было единственное, что выдала ему покалеченная припадком память.

Хайд сел, глядя на Темного Человека. Посередине менгира была выемка, и капитан почувствовал, что в груди, как снежный ком, растет паника – он увидел на этом «подносе» в руках Темного Человека некий поблескивающий в свете пламени предмет, от которого разбегались в стороны и стекали по черному камню ручейки крови.

Человеческое сердце.

«Келли…» – мелькнула у Хайда мысль.

Он опустил взгляд на свои руки. Перевязи, державшей раненую, правую, уже не было, и обе кисти покрывали пятна крови. Чужой крови.

– О господи, нет… – выдохнул Хайд. – Боже, что я наделал?..

Он огляделся в отчаянии и увидел друмлин, на котором росло Древо Стенаний. Холм тоже был окружен кольцом из факелов. Чуть не задохнувшись от ужаса, Хайд смотрел на скрюченную, заскорузлую, толстую ветку тиса, простертую в сторону, как искореженный артритом палец. На ветке что-то висело. Человеческое тело. Теперь стало ясно, откуда взялось сердце.

– Господи, прости… – прошептал Хайд. – О Господи, прости меня…