Хайдеггер и гиппопотам входят в райские врата. Жизнь, смерть и жизнь после смерти через призму философии и шутки

Memento mori – абсолютное оружие против отрицания

Memento mori – одно из тех крылатых выражений, которые вошли в моду еще тогда, когда в Риме говорили на латыни. Мы оба не сильны в разговорной латыни, однако нам объяснили его значение: «Помни, что ты смертен!», или, в современном переводе: «Помни о том, что ты умрешь, приятель!»

Во времена Античности эту фразу повторял мальчик-раб, следовавший за героем войны, который возвращался в Рим с триумфом. Она служила напоминанием: «Отлично, сегодня ты победитель мира, но, как и для всех нас, придет день, когда ты станешь кормом для червей!» Как идея равенства слова memento mori традиционно воспринимаются более весомо, чем такие, например, фразы: «Что ж, как ни крути, и он по утрам натягивает носки», или «Да-с, и королевам случается сидеть в туалете».

В других ситуациях и в иные времена присловье служило скорее напоминанием: лови день, чтобы «есть и пить, ибо завтра умрем» (как сказал пророк Исайя[17]), а в христианскую эпоху призывало вести добродетельную жизнь, потому что Судный день (первый вторник после твоей кончины) близок.

Ту же роль напоминания образы, отображающие идею memento mori, играли в искусстве, живописи, литературе, музыке. Вспомним картину Франса Халса «Портрет молодого человека с черепом в руках» или рисунки Гольбейна «Пляска смерти» (где скелеты на могилах выделывают фокусы-покусы), разговор Гамлета с черепом Йорика, или симфоническую поэму Сен-Санса «Пляска смерти». Наконец, на кладбище автомобилей в Грейт-Баррингтон, Массачусетс, до недавнего времени покупателей[18] приветствовал выставленный в витрине скелет. И надпись: «Таким, как ты сейчас, когда-то был и я, таким, как я сейчас, ты тоже станешь».

От такого нетрудно впасть в меланхолию.

Ладно, раз нет никакой возможности отрицать смерть, мы можем, так сказать, в ней покопаться. Однако позволим Хайдеггеру развить свою идею дальше. Он упорно твердит, что страх предвкушения смерти, в противоположность взаимодействиям с жизнью, дарует нам «непоколебимую радость».

Минуточку-минуточку! Вы опять какой-то ерундой занимаетесь, парни! Он что, действительно говорит: «Ура, клево, я перестану существовать на веки вечные – черт подери!»?

Честно говоря, Дэрил, Мартин действительно имеет в виду что-то интересное.

Допустим, к примеру, вы – Кевин Гарнетт[19], и это седьмой матч финала НБА. Вы собираетесь играть более активно, более энергично, более живо, чем в тех нудных четверговых вечерних матчах в середине сезона в Шарлотт. Последнее Хайдеггер называет «повседневностью» и трактует ее как предельное бремя. Честно скажем, Дэрил, эта жизнь – здесь и теперь – и есть седьмой матч финала, и какое счастье, что мы тут!

Для Хайдеггера хуже всего было бы узнать, что наши души бессмертны. Это означало бы приговорить нас к участию в никогда не кончающейся серии этих четверговых вечерних игр в Шарлотт.