Хайп

Только после пятого выстрела Гареев и охранник поняли, что происходит. Пол с досадой на свою неточность шагнул вперед, по-прежнему держа пистолет на вытянутых руках. Гареев увидел его и шарахнулся в сторону. Охранник бросился закрывать шефа собой, на бегу выхватил рацию, закричал что-то.

Пол выстрелил еще дважды, но темная фигура телохранителя все время закрывала Гареева. Охранник отбросил рацию, выхватил пистолет и пальнул в ответ. Грохот выстрела отрезвил Пола. Он отскочил, присел за стволом дерева и выпустил еще несколько пуль.

Охранник тоже стрелял. В дерево, за которым прятался Пол, с мерзким хрустящим звуком ударилась пуля.

«Сколько патронов я уже истратил? — подумал Пол. — Десять? Двенадцать? Черт, надо было хотя бы потренироваться в тире».

Он высунулся и выстрелил еще, теперь уже не разбираясь, в кого может попасть. Гареев тем временем выбрался из-под охранника. Бейсболка слетела, и Пол ясно увидел красное, злое лицо. Удивительно, но тот тоже не боялся!

Волна густой, жгучей ненависти затопила Пола. Он вскочил, побежал, с треском ломая ветки, к дорожке, закричал что-то нечленораздельное и стрелял уже не целясь, по наитию.

Охранник прицелился в Пола — было хорошо видно черное отверстие ствола — но Гареев перехватил его руку, вырвал пистолет.

— Дай сюда! — рявкнул он. — Я сам!

Пол продолжал нажимать на спусковой крючок «глока», но выстрелов больше не было. Он стоял на краю дорожки, напротив Гареева, и растерянно смотрел, как тот наводит пистолет, целится.

Это была как будто такая странная дуэль, когда один из соперников уже выстрелил, и теперь это право за вторым. Он не спеша, с чувством, выцеливает, прилаживается, поглаживает пальцем спусковой крючок, а его противник не имеет права уйти с рубежа. Он использовал свой шанс и теперь может рассчитывать только на волю провидения.

Но это была вовсе не дуэль!

«Вторая обойма!» — обожгло Пола.

Он сунул руку в карман, вытащил тяжелый, длинный параллелепипед, нажал на кнопку, и из рукояти пистолета с металлическим шелестом выскользнул пустой магазин.

Гареев зарычал и выстрелил. Пол отчетливо услышал буравящий уши свист пули, пролетевшей мимо его головы. Он вставил полную обойму в пистолет.

— Осторожно! — закричал охранник и снова попытался прикрыть Гареева собой.

Пол дослал патрон в ствол и тоже выстрелил. Гареев пригнулся, сполз в траву и пальнул несколько раз. Охранник закричал, упал и начал крутиться на земле, быстро-быстро сгибая и разгибая ногу. Пол пошел вперед, стреляя в то место, где олигарх исчез в зарослях. Он успел еще удивиться, что пули «глока» не оставляют дыр в широких листьях борщевика, но тут Гареев поднялся из травы и выстрелил в Пола.

Это было похоже на удар чем-то очень большим и тяжелым. Стало темно. Пол больно ушибся о землю и потерял сознание.

Почему-то он решил, что упал в воду. В это самое озерцо, пруд или старицу Москвы-реки. Пол не помнил точно, чем являлся водоем, возле которого он устроил засаду на Гареева.

Вода была неожиданно теплой, даже уютной. Он погрузился на дно, всколыхнул перину ила, медленно ушел в него почти полностью, не считая головы, точнее, лица.

Сквозь толщу воды Пол видел очертания деревьев на берегу, темные фигуры людей. Почему-то их было очень много, и все они суетились, кричали, размахивали руками. Тут были пенсионерки-бегуньи, газовики-ремонтники, какой-то велосипедист, еще кто-то и даже Настя, одетая по-другому и вроде бы сменившая прическу.

«Я сплю, — подумал Пол. — Это все мне снится. Дурацкий сюрреалистический сон. Как Сальвадору Дали. Только он был художником и потом воплощал свои сны в картины. А я никто. Я даже не смог застрелить убийцу своего отца. Вон он, стоит на берегу. Или это не он?»

Видно было плохо. Взбаламученный ил осел и припорошил глаза. Пол поднял руку, чтобы смахнуть его, но не смог этого сделать. Рука стала каменной, чугунной, свинцовой. Он вообще не сумел ею пошевелить.

Только тут до Пола дошло, что с ним что-то не так. Не может человек упасть в воду, погрузиться, уйти на дно и столь долго лежать там. Ноги у него тоже свинцовые. Он вообще не в состоянии двигаться, даже не может опустить веки. Смотреть сквозь ил, застеливший глаза, было мучительно, невыносимо.

А еще Пол не мог вдохнуть. Он старался изо всех сил, но мутная, пахнущая тиной вода заполнила его дыхательную систему, проникла во все трахеи, бронхи, легкие, в альвеолы и мельчайшие полости, и Пол понял, что это все. Он умер.

Пол не знал, сколько времени находился в царстве мертвых. Да и вообще называть то небытие, тот клубящийся мрак царством было бы странно. Пол не видел ни светящегося коридора, ни туннеля, ведущего наверх, ни огней в ночи, ни фигур в белых одеяниях, не слышал никаких голосов.

Конечно, это был не христианский ад и не античный аид. Там было бы хоть что-то. У христиан — котлы, черти с вилами, огонь, сковороды, мучения и страдания. А античный Аид, насколько помнил Пол, вообще был весьма интересным и густонаселенным местом.