Хайп

— Паша! — совсем другим, каким-то учительским голосом, сказала Настя. — На кого ты похож? Возьми себя в руки. Тебе надо написать заявление на Гареева с обвинением в покушении на убийство. Завтра у нас очная ставка.

— Ты не поняла. — Пол отвернулся, ухватился за спинку кровати, взял с тумбочки пластиковую бутылку с водой, открутил крышечку, сделал несколько глотков. — Я не буду ни с кем встречаться и ничего писать. Гареев был вам нужен, поэтому погиб мой отец! Я прав?! Отвечай!

— Ерунду говоришь. — Настя заложила руки за спину, выпятила подбородок. — Похоже, у тебя и вправду что-то с головой.

— В порядке у меня все с головой! — заорал Пол и бросил в девушку ополовиненную бутылку.

Вода разбрызгалась по палате, бутылка улетела в угол.

— Просто… Я все понял! Вы подставляли меня, а до этого отца, так? Подтолкнули Гареева к этой схеме и к убийству!

— Дурак, это чистый бред! — Настя тоже повысила голос. — Ты путаешь причину и следствие.

— Я ничего не путаю! — громко заявил Пол. — Пусть твое гребаное начальство знает, что я вам не верю и плюю на вас! Сотрудничать с вашей поганой и подлой конторой не буду никогда!

В палате повисла звенящая тишина.

Настя несколько секунд буравила Пола внимательным взглядом, потом вдруг как-то расслабилась, махнула рукой и проговорила:

— Да и черт с тобой. Нам не привыкать. Но имей в виду, не явишься на суд по повестке — привлечем по статье. Все, живи как можешь, Пол Смолл. Развлекай малолетних дурочек своими шуточками на ютубе, снимай баб по клубам. С Мишелем помирись. Вы с ним одного поля ягоды. Он тоже не захотел сотрудничать с нами, зато легко продался Гарееву. Ты тогда все правильно понял. Это он тебя предал. Прощай.

Настя толкнула Пола так сильно, что он едва не упал, простучала каблуками к двери, вышла и с грохотом ее захлопнула.

Глава 14

Оставшись в одиночестве, Пол некоторое время стоял посреди палаты, потом сел на кровать. На душе у него еще никогда в жизни не было так паршиво. Он вроде бы все сказал и сделал правильно, но отчего-то считал, что только навредил этим, причем не себе, а другим людям.

Мысли его текли неспешно, вяло:

«Гареев виноват, слов нет. Но нельзя же выводить его на чистую воду вот так. А как можно? Как в кино. Умные и хитрые агенты внедряются к боссу мафии, добывают стопроцентные доказательства и в финале разоблачают злодея. Но жизнь — не кино.

Настя сказала, что они внедряли к нему своих людей. Один погиб в микроавтобусе, а ведь наверняка были и другие жертвы. Люди отдали свои жизни не как в кино. Там все было взаправду. А ведь у них тоже были семьи. Жены, дети. И наверняка не самая большая в стране зарплата.

Зачем они пошли на риск? Ради чего? Чтобы потом, когда имущество Гареева перейдет в распоряжение государства, получить свою долю пирога? Вряд ли. Никто не будет делиться с простыми оперативниками. За зарплату, ту самую, не очень большую? Тоже едва ли. Тогда почему?

Вот я… испугался. Это нормально, в порядке вещей — бояться за свою жизнь. Парни из ФСБ были убиты по приказу Гареева. Но они не дрожали, а я струсил, причем уже после драки. Почему? Я трус? А они супермены?

Ни фига подобного! Дело в другом. Настя права. Они жили не для себя, как я, а для других людей, хотели, не в пример мне, уменьшить количество зла на земле. Даже когда зло пришло ко мне, я не смог пойти до конца. Получилось, что для меня мое «я» оказалось выше всего.

Как там это называется в психологии? Эгоизм? Ну и что тут такого? Все живут для себя. Каждый прежде всего думает о своем кармане, тарелке, семье, а потом уже о всяких абстрактных вещах типа народа, Родины, страны.

Ребята из ФСБ, погибшие из-за Гареева, тоже так думали. Они просто, безо всяких рефлексий выполняли свою работу. Она бывает разная. Люди водят такси, продают пиво, выступают на сцене, убирают мусор, а они вот разоблачали преступника. У меня хватило ума и таланта на то, чтобы заняться чем-то еще, у них — нет.

Почему я должен теперь из-за этого переживать? Пусть каждый занимается своим делом. Выбрал ты работу в ФСБ? Вот и молодец, действуй, ищи улики, не спи ночами, бегай, прыгай, стреляй. Оберегай мирный сон простых граждан. И не лезь к ним, когда…»

— Я себя оправдываю, — вслух, прерывая поток мыслей, произнес Пол. — Я просто слизняк.

Он поднялся, двинулся к двери. Она вдруг распахнулась, и в палату влетел уже знакомый доктор.

Он был рассержен и с ходу накинулся на Пола.

— Зачем вы встали?! Кто разрешил снять капельницу?! Немедленно в кровать!

Пол резко оттолкнул его и вышел в коридор.

— Вы куда? — раздалось у него за спиной. — Немедленно назад! Больной, вернитесь сейчас же! Я охрану вызову!

— Где мои вещи? — не оборачиваясь, спросил Пол. — И дайте телефон, мне необходимо позвонить.

Он сказал все это таким тоном, что доктор сразу сдался, издал какой-то булькающий звук, словно задушил в себе матерную ругань, и пробормотал:

— Ну и хрен с вами. Потом, когда аукнется, к нам не лезьте. У вас, в конце концов, свой госпиталь есть.

— Я просил телефон, — напомнил ему Пол, переступая босыми ногами на холодном полу. — И вещи.