Хайп

Неожиданно на приборной панели загорелся алый огонек индикатора, сигнализирующий о нарушении в системе подачи топлива. Пол перезапустил ее, но безрезультатно. Сразу же тревожно замигала панелька, извещающая о чрезвычайной ситуации. Через несколько секунд мотор, оставшийся без топлива, встанет. Нужно успеть выполнить все необходимые маневры для снижения и экстренной посадки, иначе…

Пол бросил EuroStar вниз, прижался лбом к прохладному стеклу, подыскивая, куда бы сесть. Внизу еще встречались отдельные купы деревьев и даже небольшие рощицы.

«Нужно искать дорогу, — подумал Пол, вспомнив наставления инструкторов. — Ровную, желательно без столбов и машин. Но где такую найдешь в Подмосковье? Может быть, попробовать сесть в поле?»

Серебряный портал перед самолетом исчез. Вместо него застыла на одном месте лопасть остановившегося пропеллера, похожая на руку, поднятую в отчаянном жесте. Сразу же наступила оглушающая тишина. Самолет перешел в планирующий полет, мягко скользил в потоках воздуха. Тихое поскрипывание элементов конструкции только подчеркивало безмолвие, окружающее Пола и Настю.

— Спокойствие, только спокойствие, — прошептал Пол, медленно отводя рукоять от себя. — Потихонечку. Вот так.

Он бросил быстрый взгляд на Настю. Как она? Проснулась? Испугалась? Но девушка продолжала спать. Солнечные блики круглились в темных стеклах ее очков.

Самолет подбросило несколько раз. Началась классическая болтанка. Рукоять управления билась, словно живая. Пол изо всех сил выравнивал машину, не давал EuroStar клевать носом или заваливаться на крыло. С неработающим мотором это была бы верная смерть.

Секунд десять-пятнадцать они с Настей провели бы в кабине обреченного самолета. Что они успели бы сказать друг другу и сделать за это время? Поцеловаться? Взяться за руки?

— Молодой человек! — прозвучал в наушниках строгий голос диспетчера. — Вы почему уснули? Молодой человек, я к вам обращаюсь! Вы не имеете права спать, слышите меня?! Молодой человек!

Пола охватила паника. Не может быть! Как же так! Он никогда не засыпал в полете. Это какая-то ошибка. Спит не он, а Настя. Ей можно, она пассажир.

Он хотел крикнуть, даже протянул руку, чтобы переключить гарнитуру связи, но она его не послушалась. Все стало мглистым, зыбким, потекло куда-то. Только ослепительное солнце сияло в белом небе прямо над головой и жгло даже сквозь закрытые веки.

Вновь прозвучал строгий голос:

— Молодой человек! Я к вам обращаюсь! Просыпайтесь!

Пол открыл глаза и увидел над собой светлый больничный плафон, потолок, стены и пожилую женщину в белом халате и шапочке, видимо, медсестру.

— Вы зачем тут уснули? — укоризненно спросила она. — Это запрещено. Тут хирургическое отделение. Поднимайтесь!

— А где?.. — Пол хотел спросить про самолет и Настю, но уже понял, что это был сон.

Он встал на затекшие ноги, с хрустом покрутил шеей.

— Идите домой. Два часа ночи! — сказала медсестра.

— У меня девушка на операции. — Пол кивнул на двери с матовыми стеклами в конце коридора. — Я дождусь.

— Нельзя, не положено, — настаивала медсестра. — От того, что вы тут, никому лучше не станет. Вам нужны силы. — Через мгновение она добавила с обезоруживающим профессиональным цинизмом: — При любом раскладе нужны. Идите домой.

Пол усмехнулся, сел на кушетку, на которой только что спал, закинул ногу на ногу и заявил:

— Никуда я не пойду. Это вы думаете, что лучше не станет. А я знаю…

— Охрану вызову! Марш домой сейчас же!

— Вызывайте! Никуда не уйду. Пока не будет результатов…

Тут та самая дверь распахнулась, и в коридор вышел высокий, крупный мужчина в зеленом хирургическом одеянии, с маской на лице.

— Что тут за шум? — спросил он с ясно различимым кавказским акцентом.

— Да вот, Тамаз Тимурович, родственник. — Медсестра указала на Пола. — Сидит тут, отказывается уходить.

Хирург подошел к Полу, посмотрел сверху вниз, сурово и оценивающе.

Пол поднялся, встал с ним вровень.

— Вы муж Калининой? — спросил Тамаз Тимурович.

— Ну… да, — буркнул Пол. — Что с ней?

— Операция длилась семь часов. У нее большая кровопотеря, задеты печень, легкое. Мы сделали все, что смогли.

Пол увидел за спиной хирурга лицо медсестры, напряженное и внимательное.

— И что? — шепотом спросил он. — Почему вы замолчали? Она?..

— Она жива, — сказал Тамаз Тимурович и снял медицинскую маску.

Лицо его оказалось вполне тривиальным, с пухлыми губами и рыхлым, сильно не бритым подбородком.

— Состояние тяжелое, но стабильное. Пульс, давление — все под контролем. Сейчас ее переводят в палату интенсивной терапии. Завтра утром она отойдет от наркоза, и вы сможете ее навестить. А сейчас и вправду езжайте домой. Вам нужно принять душ, отдохнуть.

— Спасибо большое! — сказал Пол и пожал руку хирургу. — И вам! — Он поклонился медсестре. — Извините.

Мотоцикл Насти одиноко чернел на стоянке возле больницы. Пол приехал на нем следом за «Скорой», которая забрала девушку с поста ДПС на Рублевке. Мгновение поколебавшись, Пол двинулся к нему, стер капли дождя с седла, завел и выехал с территории больницы.