Хакер Астарты

Ответь мне сразу, получил письмо или нет. Просто сообщи – получил, а потом будешь думать, и напиши о себе и Дуле. Мне даже не верится, что я тебе пишу. Я предлагала написать книгу об отце двум писателям, они сказали, сегодня это никому не интересно, не время. Интересно, когда же было его время? И раньше было не его, и теперь. Володя говорит, раньше как раз было его время, а теперь оно просто ничье. Честно говоря, мы трудно живем, и годы, их не сбросишь. Да, еще: ты однажды подарил маме альбом акварелей Садовникова, на одной из акварелей виден дом и даже окна квартиры, где жили дедушка, бабушка и мама, так вот, я его нашла. Он стоит, как стоял. Если ты не захочешь написать книгу об отце, это не важно. Я не для этого тебя нашла. Вот написала, и немного легче. Надеюсь, ты мне напишешь.

Да, и еще. У меня есть два письма. Папа написал их маме. Может быть, тебе пригодятся, если будешь писать книгу. Я сняла копии. Теперь все.

Напиши про Дулю. Привет ей. Привет от Володи. С уважением, Таня Степанкова.

Умница моя! Поскучай у стариков еще неделю-две. Раньше никак не получится. Нужно достать деньги. Взял продукты из кооператива, те, что не портятся, сахар, муку, привезу. Сейчас нужно срочно внести 350 р., иначе потеряем право на квартиру. Каз. Ст. обещал одолжить 200 до октября, нужно еще подзанять 150, а время такое, что в городе остались только, у кого ни копейки, вроде меня. Кашкин задерживает гонорар, обещает в сентябре, но все пойдет на долг Каз. Ст. Так что кручусь. Видел Кожевникова, кланяется тебе, а я целую ручки. Жутко скучаю, как сказала бы Лизабет. Твой Andre

Ни тебе, ни мне от этого легче не будет. Наоборот, мы еще только сильней растравим рану. Я провалился в яму и смотрю теперь из нее, как из могилы. Оказывается, есть любовь за гробом. Нам говорили, а мы не верили. Я безумно люблю тебя. Голова еще не утратила способности думать, но она существует как-то отдельно от меня. Она говорит, что нам не нужно видеться. Мне только одно нужно – знать, что вы с Танюшей живы и здоровы. Я вам ничем не могу быть полезен, и это мне горше всего на свете”.

Я не судья ему. Я не был в его положении. Надеюсь, он всегда оставался человеком, эхом мира, как он говорил. Надеюсь и верю. К сожалению, для издателей этого недостаточно. Никто не издаст книгу автора, о котором ничего не известно, кроме того, что он был городским головой при Гитлере. Неизвестно, когда и где он умер. Существуют авторские права, существуют наследники, могут существовать наследники за границей – мало ли что может быть. Как говорится, в обозримом будущем Локтева не издадут. Единственное, что я могу – написать эту книгу. Пусть Локтев останется в моих цитатах, а не в цитатах Кожевникова. Рукописи его будут храниться на дискете, об этом я позабочусь.

42

Когда мы купили нашу развалюху с садом, в нем не было забора. Напротив дома на пустыре рос кустарник. Я выкопал несколько ростков и посадил живую изгородь. Один куст оказался над канализационной магистралью и попер из земли с неимоверной силой. К тому времени, когда поставили блочный забор, он был выше человека. Стволы торчали из земли пучком. Их приходилось все время отрезать. В конце концов остался один, то есть куст принял форму дерева. Блочная стена мешала дереву, и ствол все больше и больше от нее отклонялся, рос под углом. Это представлялось иллюстрацией приспособления: форма дерева определялась внешними условиями, близостью стены. Дерево ветвилось, и дважды в год приходилось отпиливать ножовкой нижние ветки. На каждую такую рану дерево отвечало выбросом ветвей в других местах. Упорное его стремление занять побольше места стало меня раздражать. В тени его кроны уже можно было ставить машину. В доме надстроили второй этаж, а оно поднялось до крыши и закрыло окно, выходящее на улицу. Оно было вечнозеленым, круглый год сорило старыми листьями и с весны до конца осени хищно пускало свежие побеги. Когда я отрезал лишние, приходилось выволакивать из палисадника на соседний пустырь целый воз. Ствол, если его можно назвать стволом, потому что состоит он из частей уцелевших веток, приобрел причудливую форму арки. Под этой аркой мы проходим от калитки к дому. Из горизонтального, толщиной с туловище человека, участка ствола растут вертикально вверх (все иные я отрезал) толстые ветки, каждая из которых – ствол для более молодых и тонких. Веток стало слишком много, а заниматься ими стало некогда. Они уже воюют друг с другом, одни душат других.