Халява для лоха

– Что касается «Изюминки», то я согласна, а вот «Родинка» – не знаю… – осмелилась возразить своему кумиру Агнесса Петровна. – Сейчас столько во всех изданиях про меланомы пишут, те же родинки, но со злокачественными клетками. Знаете, чем они опасны? Вообще не лечатся, даже если на ранней стадии выявить. Правда, в Израиле, на вашей, Михаил Иосифович, исторической родине, – заискивающе улыбнулась психологу бренд-менеджер, – изобрели одно лекарство…

– Стоп! – снова начал раздражаться Обухов. – Сменим пластинку. Все равно ничего умного сейчас не родим. Завтра в двенадцать ноль-ноль устраиваем последний мозговой штурм. Я постараюсь прежде связаться с Пригожиным, спрошу, во сколько обойдется участие Валерии в нашей «Изюминке». Грохотова занимается слоганом. Алик и Андрей, найдите в инете изображение домры и сделайте мне на ее основе логотип для «Джангра».

– Чего-о-о? – вытаращился на шефа Алик.

– Домра – инструмент музыкальный, – нарочито спокойно объяснил арт-директору Обухов. – Вроде балалайки, только она не тре­угольная, а как разрезанный пополам инжир. Ну чего ты на меня зыришь, будто я тут голый и с членом вместо башки перед тобой стою!!! – сорвался-таки Костик. – Мудак этот, заказчик, так захотел! Сергей, займись дамской водкой. Сходи к маркетологам за результатами исследований. Завтра вечером расскажешь своими словами. Этот заказ, между прочим, уже горит. Не таким синим пламенем, как колготки, но все же… Михаил Иосифович, вы пока подумайте – на тот случай, если с Валерией номер не прокатит, какую из моделек можно взять. Портфолио полистайте, параметры прикиньте…

– Конечно, конечно, с превеликим удовольствием, – закивал Гольдберг.

На самом деле с превеликим удовольствием он послал бы сейчас всех на три буквы и уехал куда-нибудь на природу. Побродил хотя бы по Битцевскому парку, мурлыкая под нос арии из любимых опер, на птичек, белочек полюбовался. Может, и выскочила бы тупая игла из сердца, отпустила бы тревога, что гложет с самого утра и каким-то непонятным для профессионала-психолога образом связана с Ольгой Уфимцевой. Но, вздохнув, Михаил Иосифович достал из шкафа огромные фотоальбомы с красотками в призывных позах и принялся их сосредоточенно разглядывать, время от времени внося в блокнот пометки.

Сон

Старшинов ждал Ольгу уже почти час. Утром, придя на работу, он намеревался, как бы между прочим, спросить у Таврина, на какое время у них назначена встреча, но тут же от этой идеи отказался: старому оперу подобное любопыт­ство могло показаться подозрительным. Юрию же кровь из носу нужно было отловить Уфимцеву на улице, а потому, сказав шефу, что едет навестить загремевшего в больницу школьного приятеля, он сначала полчаса торился за углом здания, в котором располагалось детективное бюро, воровато отскакивая поглубже во двор, как только хлопала входная дверь (вдруг Таврин решит сгонять в магазин за сигаретами?), а потом переместился в кафе-стекляшку, откуда хорошо просматривались и трамвайная остановка, и площадка перед подъездом, куда могло подкатить такси. Готовая выложить несколько тонн баксов дама вполне могла воспользоваться и необщественным транспортом.

Ольга приехала на трамвае. Старшинов вылетел из кафе и бросился за ней следом. Когда до объекта осталось несколько метров, он перевел дух и радостно воскликнул:

– Здравствуйте, Ольга!

Уфимцева обернулась и удивленно вскинула брови.

– Вы меня не узнали? Я Юрий Старшинов из «Защиты». Игорь Владимирович поручил мне вас встретить и занять на время его отсутствия. Ему срочно потребовалось отбыть на полчаса. Предлагаю подождать возвращения Таврина не в пыльной конторе, а вот в этом, – он ткнул пальцем в сторону кафе, из которого выскочил минуту назад, – заведении.

Ольга взглянула в сторону стекляшки и нерешительно произнесла:

– Я бы лучше здесь подождала.

– Сжальтесь над язвенником! Мне вот велено вас занимать, а между тем с утра во рту маковой росинки не было…

– Ну хорошо, – нехотя согласилась Ольга и уныло побрела впереди что-то продолжавшего говорить Старшинова. Он был ей почему-то неприятен, да и чувство было такое, будто он заискивает перед ней. Противное чувство.

Между тем, усадив даму за столик, Старшинов спросил:

– Вы голодны? Нет? Тогда по чашечке кофе и пирожному?

– Лучше сок. Апельсиновый. А разве язвенникам можно пить кофе?

– Какая вы внимательная! – нервно хохотнул Старшинов. – Категорически нельзя, но если очень хочется, то можно.