Халид его пленница

Не ему, терпеть не могу. Потому что от вкуса гречки меня до сих пор воротит, после детдома. Мы с Яном забирались в кладовые, воровали крупы и заливали их холодной водой. Ели прямо так, холодную кашу, сырую. И казалось, что вкуснее всего в мере.

А когда появились первые деньги – я купила несколько килограмм, съела за раз. Чуть не плакала от того, как было вкусно. Совсем не сравнится с той едой на подоконнике в старой уборной.

– Теть Кать, всё хорошо, правда.

– Не хорошо, доченька, что же это, а…

Причитает, как вечно. А меня её «доченька» режет вечно. Потому что у меня было две мамы. Родная со светлой улыбкой, она пахла молоком и мятой, гладила по волосам перед сном. И приемная, которая прижимала после кошмаров и покупала мне все-все игрушки, что хотела.

Их двоих я потеряла, обе лежат в сырой земле. И больше никогда не назовут меня своей дочерью.

А тетя Катя потеряла дочь. Ника жива, конечно, я её из-под земли достану. Но они не виделись уже давно. Подруга, как и я, пряталась от того, кого не хотела больше видеть никогда в жизни. Сколько же? Пять лет я от Халида бегаю, а она ещё раньше…

Семь? Шесть? Какой кошмар. И получается намного лучше, чем у меня. Сбежала, а ей даже не стукнуло девятнадцать. И тетя Катя переключила свою гиперзаботу на меня, хоть кого-то. После побега Ники она очень постарела, мгновенно.

– Так, ты иди-иди к колокольчику, а я пока тут поколдую. Ничего слышать не хочу.

– Колокольчик?

– Ты слышала, как он смеётся? Такой хорошенький, весь в тебя.

Киваю и мчу к сыну. Тот отбрасывает планшет, как только видит меня. Неловко сползает с высокого дивана, бежит ко мне. Маленький такой, нахмуренный. Свёл брови, сопит в мою шею, обнимает.

– Мамочка.

– Привет, милый. Я так скучала, - поправляю его волосы, улыбаюсь глупо. – Как ты тут? Что смотрел?

– Ты ушла, - шепелявит, почти не понятно, но я научилась разбирать. – А я остался. И…

– Ну-ну.

Прижимаю, глажу. Целую в пухлые щёки. Делаю всё, чтобы он не начал плакать. Знаю, что виновата перед ним. Ян уж точно не должен страдать из-за того, какие родители ему достались.

Успокаиваю сына, усаживая на свои колени. Рассказываю сказки, пытаюсь объяснить, что маме нужно совсем немного времени, и всё будет хорошо. Обещаю поход в парк аттракционов на следующей неделе, кормлю.

Мне хорошо-хорошо. Чувствую, что у меня снова есть семья. С теть Катей, которая приносит чай, Яном, который протягивает салфетки. С «колокольчиком», который не отпускает меня.

Я не мать года, и никогда не думала, что смогу дожить до момента с детьми. Но сейчас ощущение, что именно это лучший вариант для меня. Просто вот так, рисовать пакли на бумаге, любоваться сыном.

– Ад… Адель, - Ян напряженно отходит от окна, разворачивается ко мне. – Сворачивайся.

– Что такое?

– Халид только что вышел из своей машины.

Глава 11. Ада

Я его убью.

Знаю, что даже бы ладошки не получилось бы сжать его шее. У меня руки маленькие, а он гигант. Викинг, который вместе Скандинавии поехал преследовать меня. Но всё равно – убью. 

Бросаю взгляд на часы, у меня оставалось всего десять минут. Я отвлеклась, забыла. Слишком погрузилась в чувство призрачного счастья. И, конечно, Халид понял, что я не успеваю приехать. Он сам решил меня забрать.

И я понимаю, что нарушила обещание. Но он ведь тоже знал, где меня искать. А значит проследил, мог увидеть меня и сына. Яна тоже. Может, Халид узнал, что ко мне навстречу едет друг и разозлился?

Нет времени думать, целую сына в кудрявую макушку, хватаю балетки и выбегаю из квартиры. Как минимум скрыть то, где именно была – я ещё могу, хоть что-то. Но не пройдя и два шага по старому коридору, как врезаюсь в мужчину.

Пожалуйста, ну пожалуйста. Пускай он ослеп, не увидел, откуда выхожу, не понял. Ян ведь выбрал квартиру не на первом этаже, не сможет сбежать с сыном через окно. А я…

Я не готова, чтобы Халид узнал о Яне. Маленькое счастье, которое принадлежит только мне. А Цербер это счастье растопчет. Он ведь не хотел детей, не примет. Или примет? И заберёт сына, а я всю жизнь буду принадлежать Халиду, лишь бы быть рядом с Яном. 

Ненавижу то, какой Халид непредсказуем. Ни единого раза не могла его просчитать, угадать. Это даже не ходьба по минному полю, это каждый раз шаг в пропасть с надеждой, что пропасти нет.

– Прости.

Шепчу, а словно ядом давлюсь. Потому что ненавижу просить прощение за то, в чём не виновата. Но надо, сейчас долг превыше собственных чувств. И если это хоть немного задобрит.

– За что же, пташка?

Резко поднимаю взгляд на него, отшатываюсь. На знакомом лице расцветает огромный грубый шрам. Выше виска и до самого подбородка. Светлый, не такой заметный.

У Халида много шрамов.

И на лице тоже есть.

Но совсем не такой.

– Не пташка, - вдруг произносит мужчина, усмехаясь. – Ладно, было бы слишком просто. А ты тоже всё бегаешь, Ада?

– Я… Саид.

Я не узнаю его сразу. Просто догадываюсь, сопоставляю фактов. Будто озарение накатывает и все факты складываются. Я знала о Саиде немного: он занимался поставкой оружия из Чечни, мутил свои дела с контрабандой, и именно он охотился за Никой.