Халиф на час

Ушаков понял, что у графа свои интересы в сем деле и спорить не стал. Остерман теперь сила при дворе. Анна Леопольдовна все дела государственные скинула на него. К ней прибыл из Дрездена любовник граф Линар. Теперь никакая тетушка не могла помешать их любви. И править станет вот этот старик.

– Я выпущу Пьетро Мира из крепости, ваша светлость, – сказал Ушаков.

– Вот и отлично, генерал. Если и вы и далее станете хорошо понимать меня, то сие послужит к вашей пользе. Вы знаете, что в Петербург прибыл граф Линар?

– Посланник Августа III, короля Саксонского и Польского?

– Вы не слишком умны, генерал, – снисходительно ухмыльнулся Остерман. – Он уже не посланник короля Августа. Нет. Он займет место Бирона.

– И мне надобно следить за настроениями умов в столице? – понял Остермана Ушаков. – Но понравиться ли Линар русской гвардии?

– Нет. Не понравиться. Потому я говорю вам это, генерал. Следите за устоями власти государственной. Скоро у нас будет новая императрица.

Ушаков с удивлением посмотрел на Остермана. О чем это он? Неужели он желает короновать Анну Леопольдовну?

– Вы меня поняли, генерал? Малолетний император Иоанн III еще не достиг и одного года. Может ли он править империей? И нам нужна императрица. Кто же подойдет лучше Анны II? И вы займете при императрице видное положение. Вы станете за моей спиной. Анну мы коронуем как временную императрицу до совершеннолетия законного императора Иоанна! И все формальности будут соблюдены.

–А что вы скажете о принцессе Елизавете? – спросил Ушаков.

–Её мы также снабдим короной. Она выйдет замуж за принца Людвига Брауншвейгского и получит корону Курляндии, Лифляндии и Семигалии.

–Хитро придумано, граф, – согласился генерал. – Но согласиться ли Елизавета Петровна выйти за принца Людвига?

–Он родной брат принца Антона. Сей брак примирит две линии Романовых Ивана и Петра….

***

Граф Андрей Иванович Остерман составил новую конъюнктуру придворную. И она сулила ему много. Он мог стать настоящим правителем России….

***

Год 1740, декабрь, 4-го дня. Санкт-Петербург.

Пьетро Мира и Лейба Либман.

Лейба Либман принял освобожденного из крепости Пьетро в своем доме.

– Здравствуй! Рад тебя видеть, Лейба! Это тебе я обязан своей свободой.

– Здравствуй! Но пока это еще не свобода, Пьетро! За свободу тебе предстоит бороться. Тебя отпустили не просто так.

– Я в этом не сомневался. И никогда бы не пообещал Остерману сделать то, что он просит, если бы не твое письмо. Я не желаю отдавать ему своих денег. Я приехал в Россию за состоянием, и я его заработал. Почему я должен все отдать Остерману?

– А отдавать тебе ничего не придется, Пьетро. Мы с тобой обманем Остермана.

– Вот как? И как мы это сделаем?

– Садись в кресло и выпей вина.

Пьетро сел в кресло и протянул ноги к камину. Банкир подал ему бокал, и он сделал глоток.

– Отменное! – похвалил он вино.

– Еще бы. Мне привезли его из Испании. Небось в крепости вином хорошим не потчевали?

– Ни вином, ни теплом, Лейба. Жуткий холод в сыром каземате и жуткая еда.

Либман сел рядом с ним:

– У меня не все новости хорошие, Пьетро.

– Хорошего я уже давно не жду. Так что говори смело.

– Мне уже завтра предстоит отправиться из России. Пасы для меня уж выписаны. А вот твои пасы Остерман подпишет лишь, когда получит твои деньги, Пьетро.

– Но я не намерен отдавать ему денег, Лейба.

– Вот в этом и главная наша трудность. Если Остерман поймет, что ты желаешь его обмануть, он снова упрячет тебя в крепость. Он теперь большая сила при дворе. Практически он управляет империей. Не знаю, надолго ли, но пока он правитель. И с ним приходиться считаться.

– Но ты что-то придумал? Не так ли? – спросил банкира бывший шут.

– Конечно. Нам с тобой предстоит сыграть с Остерманом последнюю прощальную шутку.

– Я готов.

– Тогда вот тебе вексель на 100 тысяч золотых в моем банке в Митаве. Ты его подпишешь и передашь секретарю Остермана сегодня. Так ему было обещано.

Пьетро с удивлением посмотрел на банкира.

– Да ты передашь ему вексель. И я буду обязан по сему векселю заплатить. И Остерман пошлет за деньгами в Митаву.

– Но я не желаю платить! – вскричал Мира.

– И не нужно. Ибо твои деньги ты возьмешь у меня сейчас.

– Сейчас? – удивился Пьетро.

– Да. У моего стола тебя ждет бумага и перо. Ты напишешь мне расписку в получении 100 тысяч. И я тебе дам 100 тысяч золотых талеров, дабы тебе не обменивать деньги, когда попадешь в Европу.

Пьетро удивился. Он знал, что у Либмана не может быть такой суммы, да еще в талерах. Иначе его бы ободрали как липку люди Остермана. Либман понял, о чем он думает, и улыбнулся.

– Ты прав таких денег у меня быть не может, Пьетро. Но мне их дал Рейнгольд фон Левенвольде. А ему сию сумму дала вчера сама Анна Леопольдовна. И оную сумму он должен перевести в Дрезден ювелирам для огранки партии бриллиантов, которые правительница получила от заводчика Демидова в подарок.

– И Левенвольде передал деньги тебе? – удивился Пьетро.