Халтурщики

Харди знает: единственный человек, который ее действительно ценит, — это живущий в Бостоне отец. Для остальных обязательно надо быть умной или безупречно готовить. И лишь отцовская любовь безусловна. Тем не менее дома она не была уже несколько лет; ей стало тяжело с ним видеться. Каждый раз, когда они встречаются, в его глазах читается один и тот же вопрос: почему же ты до сих пор одна?

Когда она возвращается к себе, Рори и его друзья ведут спор о том, какая разведка лучше — МИ-6, ЦРУ или Моссад. Она проходит мимо них, украденная головоломка оттягивает карман. Она кладет куртку на кухонный стул и возвращается к готовке.

Мужчины усердно налегают на выпивку и еду, отправляя в рот дымящиеся куски один за другим и едва успевая жевать. Сама Харди не ест, она гремит на кухне грязной посудой, заглядывает в шкафы, чтобы чем-то себя занять. Стоит ли ей сказать о своей находке?

— Рори, — кричит она, — я такая глупая, я кое-что у тебя оставила!

В темноте его квартиры она подцепляет ногтями наклейки на кубике и отдирает их одну за другой. Кубик становится черным и гладким. Она протягивает руку в дальний угол гардеробной и бросает игрушку. Та с грохотом падает на украденные им кольца и компакт-диски.

Дома пьяные гости обсуждают дела в бухте Гуантанамо, заваливаясь вперед, чтобы донести свою мысль и отваливаясь назад, чтобы выслушать собеседника. Харди интересуется, не надо ли им чего, и удаляется на кухню. Она моет руки, отрывает кусок бумажного полотенца и вытирает их. Она должна пойти и поговорить с ним начистоту.

— Харди, — весело зовет он, — Харди, ты где?

— Иду.

Она замечает собственное отражение в блестящем чайнике и рассматривает его, в этот раз не отшатываясь. Она убирает прядь волос морковного цвета за ухо и берет еще бутылку вальполичеллы.

Харди садится на подлокотник его кресла и наблюдает за тем, как он борется с пробкой.

— Чпок, — наконец говорит он и наливает вина в первую очередь в свой бокал.

— Чмок, — отвечает Харди и целует его в плечо. Не стоит вообще ни о чем говорить.

1957 Корсо Витторио, Рим

Газета разрослась до двенадцати ежедневных страниц, добавились раздел культуры, «Загадки и шарады» и некрологи. Тираж достиг пятнадцати тысяч, почти весь он распродавался в Европе, плюс немного в Магребе и на Дальнем Востоке. И вопреки всем предсказаниям Отт все еще командовал парадом.

Его жизнь вне газеты проходила в одиночестве на холме Авентин в особняке XVI века, который он выкупил у обнищавшей знатной итальянской семьи. Это был каменный дом в четыре этажа, выкрашенный в оранжевый и коричневый цвета, с желтыми высокими ставнями, так что напоминал марципан. Вокруг него стоял остроконечный металлический забор, а горничные, повара и прочие работники входили и выходили через скрипучие главные ворота. Потолки в особняке были украшены крайне сентиментальными фресками: херувимчик с круглыми щечками и пухлые любовники, резвящиеся у водопадов. Отту они не нравились, и он все хотел их закрасить.