Хам и хамелеоны. Том 1

Разговор за столом тек размеренно. Говорили о политике, об оторвавшейся от берега льдине, на которой находилось около сотни рыболовов-любителей; их унесло в Финский залив, и весь минувший день полным ходом шла эвакуация горе-рыбаков вертолетами, о чем твердили по всем каналам телевидения.

Молодой священник мимоходом обсуждал с Рябцевым приготовления к утренней литургии, просил его перепоручить кому-нибудь другому покупку цветов, чтобы Михаилу Владимировичу не пришлось вставать в шесть утра. Рябцев с улыбкой обещал сделать всё так, как нужно.

Иван тем временем шуршал страницами небольшого издания в мягкой обложке, протянутого ему Рябцевым. Автор книги — сам владыка. «Владыка Ипатий (Величков)» — имя и фамилия были выведены на обложке. К удивлению Ивана, книга была посвящена современной космологии.

Затем кто-то заговорил об уже забытом всеми захоронении царских останков в Петропавловской крепости, мимо которой только что проезжали. Владыка мнения на этот счет не высказывал, предпочитал слушать, что говорят другие. Дискутирующие пытались прочесть по его лицу реакцию на каждую свою реплику, и это было нелегко.

— Вы верите в то, что говорят? Что в Петропавловской крепости погребены настоящие останки? — всё же подтолкнул владыку к разговору кто-то из сидящих; вопрос был настолько буквальным, прямым, что выглядел бестактным. — Ведь столько чернил было пролито в газетах…

Владыка Ипатий, взиравший на собеседников со старческой безмятежностью, словно предлагая брать с себя пример — не мучить себя и других нелепыми вопросами, — вдруг решил ответить. Прибегая к простым, но наглядным формулировкам, владыка высказал неожиданное мнение, что вопрос об истинности останков не имеет принципиального значения. И тут же пояснил, что это значит: согласно учению святых отцов — раз уж главным авторитетом в этом вопросе остается Церковь, — поклонение мощам недостоверным вменяется в поклонение святому, который чтится. То же самое уже не один век происходит с Туринской плащаницей. Для владыки вопрос был исчерпан. Сам он будто бы собирался на церемонию захоронения поехать, его приглашали, но как раз в это время заболел и слег.

— Значит, для вас всё это не лишено правдоподобия? — уточнил Иван с некоторым удивлением.

Поймав на себе добродушный взгляд старика, по-детски чистый и наивный, Иван устыдился всеобщего тона.

— Вы, наверное, правы. Всё может быть, — сказал владыка. — Но ни то, ни другое невозможно доказать с абсолютной достоверностью. Современные технологии… воздействия на умы… достигли такого уровня, что им под силу всё. И в то же время, как мы убеждаемся, они бессильны.

Теперь все ждали от владыки Ипатия дополнительных объяснений.

— Бессмысленно анализировать. Правда не здесь, — добавил владыка, странным образом отвечая именно на те вопросы, которые Иван даже в мыслях не мог как следует сформулировать. — А если она и откроется, то покажется мелкой, неубедительной. В наше время нет ничего достоверного. И в то же время достоверно всё.

Старик многозначительно улыбнулся собравшимся. Некоторое время все молчали.

Воспользовавшись паузой, Глебов стал собираться. Иван хотел уйти вместе с ним, но был вынужден задержаться еще на несколько минут, поскольку владыка стал рассказывать о своей прошлогодней поездке в Анды, при этом обращаясь как будто бы к нему одному. Рябцев пошел проводить Глебова…

Под конец ужина владыка подарил Ивану свою книгу и сказал:

— Я вам могу дать еще одну книгу. На интересующую вас тему…

Не уточняя, какую именно, Иван поблагодарил; он не чувствовал себя вправе отказываться.

— Завтра утром сможете зайти? — спросил владыка. — А то я потом в Москву уеду недели на две…

— Приду, конечно, — пообещал Иван, понимая, что предложение свидетельствует о каком-то особом личном доверии.

— Утром у нас будет отпевание.

— Здесь, в этом храме?

— Часов в девять, правильно, Михаил Владимирович? — уточнил владыка у вернувшегося Рябцева.

— Попозже. В половине десятого.

— Я приду, спасибо, — Иван попрощался и поспешил за Глебовым…

Обтянутые красной тканью и обложенные гвоздиками и хризантемами, три одинаковых гроба преграждали проход в среднюю часть небольшого храма с низкими сводами, скупо озаряемыми горящими на аналое свечами. Лиц покойников от входа видно не было. И тем внезапнее они приковывали взгляд посетителя, когда вдруг становились различимы за силуэтом читавший Псалтирь пожилой прихожанки.

Неожиданно для себя Иван вдруг осознал, что стал свидетелем службы не совсем обычной. Отпевали военнослужащих. Удивлял, прежде всего, возраст усопших: всем им было не больше двадцати пяти лет. Что-то еще живое виделось в их лицах. Возникало ощущение, что они просто затаили дух и чего-то ждут, еще не поняв, что всё уже закончилось, что жизнь у них отнята безвозвратно.