Хам и хамелеоны. Том 2

Захват людей в заложники в «русской» России, который мог бы продемонстрировать полную незащищенность завоевателя под его же собственной крышей, — вот это уже походило на настоящую игру, и она стоила свеч. Но чтобы вести ее, требовалось разрешить принципиально важное противоречие. Факт оставался фактом: бартер — вовсе не изобретение вайнахов. Изначально заказы хлынули из самой России. Кто еще сомневался в этом сегодня? Следовательно, подтасовка фактов, на основе которых делались главные, целеобразующие выводы, на поверку оказывалась немаловажной частью всё той же игры. Сама возможность торговать заложниками возникла не столько по причине искусственно нагнетаемого спроса, а из-за разницы в цене на жизнь, которая где-то упала до предела, а где-то подскочила, причем в рамках одной рыночной системы, в одной и той же стране. А значит, чтобы надломить этот процесс, нужно было выровнять цены на жизнь или развалить «рынок», то есть саму страну.

Признание легитимности бартера людьми было равнозначно признанию неизбежности жертв среди мирного населения. Любого, кто придерживался радикальных позиций, этот принцип ставил перед четким и однозначным выбором: воевать по самым жестким правилам, то есть фактически без правил, или уж вовсе не бряцать оружием, смириться с непобедимостью врага и откровенным непротивлением попытаться спасти очаг от полного разорения.

Аргументам сторонников жесткой войны было трудно что-либо противопоставить. Федеральные силы весьма своеобразно заботились о детях, женщинах и стариках, будь то исконное население или уже позднéе приросшее, колониальное. На большее, чем разбить очередной лагерь для сирот и бездомных, нагородив ночлежек из списанных армейских палаток, в тени которых людям предстояло прятаться от солнечного удара, а потом тут же и зимовать, да пару раз в день накормить всех горячей баландой, хлебать которую не каждый согласится даже в тюрьме, у миротворцев из Москвы милосердия не хватало. А что, мол, поделаешь: лес рубят — щепки летят. Вот щепки и летели.

В итоге российские следственные органы, пытавшиеся наводить порядок в подконтрольных районах, против него, Кадиева, и выдвигали обвинения в том, от чего он отбивался руками и ногами. Его обвиняли в торговле людьми.

Грубый стиль игры говорил сам за себя. Так нагло в России действовала только одна сила. Партия разыгрывалась шахматистами из контрразведки. Кадиев не исключал также, что участником этой игры мог стать и кто-то из своих, позарившись на тридцать сребреников. Федеральные службы не брезговали сливать в СМИ муть полуправды, отстой никому не нужной правды, а то и заведомую ложь. Старый, веками проверенный способ. Кадиев не исключал и того, что спецслужбы делали это с далеко идущей целью: несправедливо очерненный непременно попытается смыть с себя грязь. И ради этого выдаст подлинную информацию, — вполне предсказуемо, что она будет на вес золота.

Для начала кто-то в России попытался взвалить на него ответственность за похищение и последующее убийство чиновника в Назрани. Стиль распространения информации говорил о том же: невидимый махинатор отрабатывал версию планомерно и расчетливо, запустив типичную «утку», — на этот счет сомнений не оставалось. Но цель такого хода оставалась Кадиеву непонятной. Облить грязью просто так, чтобы не зазнавался? Неубедительно: хорошо дозированных слухов для этого обычно достаточно. Спровоцировать ответную реакцию? Если учесть, что в ход пущен метод пониженной эффективности, — не слишком ли много усердия?.. Через некоторое время всплыли новые факты. Кадиеву вменялся в вину еще более тяжкий грех: совершенное в Москве похищение и удержание в заложниках офицера ФСБ…

Список рос… Взятие в заложники двух иностранцев в Ставрополе. Похищение бельгийского подданного. Похищение англичанина, за которого непонятно кто, но по-прежнему с территории республики, требовал баснословный выкуп — семь миллионов долларов…

Создавалось впечатление, что кто-то методично отрезает ему, Англичанину, пути отступления. С такими обвинениями границу не пересечешь даже под вымышленной фамилией и даже если удастся пришить себе чужую голову, оторвав ее у какого-нибудь мерзавца. Дорога в Туманный Альбион ему уж точно была заказана и надолго. По сведениям, которые Лече удалось добыть, используя параллельные каналы, все инкриминируемые ему похищенные прошли через руки урус-мартановских братьев, известных специалистов по живому бартеру. Кадиева явно подталкивали к каким-то действиям.

На него «вешали» заложника, захваченного вымогателями аж в самом Новосибирске. Ему приписывали похищение врачей, датчанина и россиянина, в Грозном. Последние обвинение сводилось к похищению, совершенному опять-таки на территории «русской» России, какой-то молодой женщины, очередной русской «сучки», как теперь выражались в лагере все подряд, слишком заразительный пример подавали урки. Он, Кадиев, в глаза несчастную никогда не видевший, якобы гноил ее в яме на территории своего лагеря.