Хамам «Балкания»

«Великий визирь Мехмед-паша Соколович, кул[5] султана, серб из Боснии, продемонстрировал верность своим корням, основав на родине религиозные общины, а также сделал возможным в 1557 году восстановление сербской патриархии в Печи».

Мой комментарий:

Вот, обнаружили мы еще одного несуществующего в предыдущем перечислении великого визиря! Теперь нам недостает всего лишь десяти! Не уверен, что авторы труда не знают, кто они такие. Или это только мы не знаем, принадлежит ли тот, которого мы только что обнаружили, к числу тех «десяти неизвестного происхождения» или к другому десятку, который отсутствует в вышеприведенном списке? Ну, я специально оставил в той цитате про Соколовича сведения о нем (которые привели авторы сборника, а не я), чтобы было видно, что авторы знают о нем все, что необходимо. Во-первых, если судить по ним, он вообще не существовал как великий визирь, и только в первом следующем абзаце он точно присутствует. Это означает, что они знают и о всех прочих, но по каким-то исключительно им известным причинам не упоминают об их существовании.

Я, скажем, знаю как минимум еще одного из тех «несуществующих» визирей. Вы спросите: откуда, если авторы не упоминают их имен (кроме Мехмед-паши)? Да просто потому, что мне известно – он тоже был сербом по происхождению. Звали его Рустем-паша Опукович. Нужно ли подтвердить какими-либо сведениями это утверждение? Да? Пожалуйста. Родился в 1500 году в Боснии, в окрестностях Сараево. Занимал должность великого визиря в два приема: с 1544-го по 1553-й и с 1555-го вплоть до смерти в 1561 году. Дважды – необычно и редко, и потому особо врезается в память. На должность великого визиря его поставил лично Сулейман Великолепный после конфликта с предыдущим великим визирем Хадимом Сулейман-пашой (тезкой султана) и другим визирем империи, Дели Хусрев-пашой (как мы уже знаем, тоже серба по происхождению). Султан в наказание сверг обоих и изгнал их из столицы. Следовательно, обошли молчанием великого визиря эпохи величайшего султана Османской империи, именно в то время пребывавшей на вершине имперской мощи, которая тогда достигла пика! Человека, которому султан отдал в жены свою любимую дочь Михримах, рожденную в его знаменитой, счастливой и долгой любви к Хюррем (бывшей рабыне по имени Роксолана, дочери русского священника)! Забывчивость? Невежество? Случайность?

Если бы я был параноиком, националистом или сторонником так называемой теории заговора, то стал бы утверждать или, по крайней мере, допустил бы возможность, пусть и в шутку (хотя такие люди с такими вещами не шутят, да они и вообще никогда не шутят), что оставшиеся девять стертых великих визирей – все до единого сербы!

Вот домашнее задание для бездельников.

Конечно, все они могли быть любого этнического происхождения! Но, кажется, в этом случае труднее всего доказать, что они вообще существовали.

Похоже, математика в истории может быть такой же удачливой, как и в литературе!

А что нам поделать с одержимыми ложью?

Глава V

Несмотря на весьма заметное единообразие в учении и поведении, Баица довольно отчетливо видел разницу в восприятии своими приятелями основ ислама. Сначала выделилась группа из числа тех, кто прибыл в Эдирне на несколько лет раньше. В ней оказался и Мустафа, брат Дели Хусрев-паши. Эти ребята следили, чтобы учителям и охранникам не бросалось в глаза их сопротивление исламу, и в то же время не скрывали этого от других учеников. Они говорили, что никак не могут отречься от Христовой веры, и особенно любили общаться с Баицей. Наверняка по той причине, что тот был единственным из них, кто до увода намеревался стать православным монахом, и, кроме того, в Едрене его привели непосредственно из монастыря.

Но их как-то настораживала его сдержанность, равно как и данные им советы. Видимо, они ожидали, что он не только непосредственно и открыто поддержит их, но, возможно, и возглавит их. Правда, они и сами не знали, в чем именно; может быть, в бунте. И опять-таки в каком именно бунте? Наверняка не в открытом, а в мысленном, потаенном. Но Баица упредил их, напомнив, что веру они в любом случае уже переменили: и словом, и телом, и одеждой, и пищей, и языком, и молитвами. Он поддержал их в праве и далее верить в то, во что пожелают, в том числе в Отца, Сына и Духа Святого, но только в глубине души. Это право и эту тайну, говорил он, никто и никогда не сможет отнять у них. Любое другое противление вере Аллаха, пусть оно будет выражено лишь частично, приведет лишь к насильственному прекращению их жизни. Им были предложены две крайности: жизнь с Аллахом или смерть без него – никакой иной возможности не существует. Выбрать можно только одну из предоставленных. Конечно, они могли бы продолжить вот так, наполовину открыто и наполовину тайно, противиться вере в пророка Мухаммеда, но тогда с каждым днем, напомнил он им, будет возрастать опасность предательства, и предателем стал бы в первую очередь кто-нибудь из их же рядов.