Хамелеоны

– Сегодня днем, – услужливо подсказала Лер. – И это еще задержались! Вы же не думали, что мы тут будем без камер все время плавать? Да ну, бросьте! Колы хотите?

Алла хотела не колы, а их смерти, однако с этим теперь были проблемы. Чувствовалось, что ее наемники изначально не были уверены, стоит ли подчиняться этой дамочке. Теперь же им предстояло совершить преступление прямо перед объективом, с открытыми лицами – при таком раскладе наказание становится просто вопросом времени.

Заметив их сомнения, Александра поспешила подлить масла в огонь:

– Если вы отступите сейчас, ничего страшного не случится. Вы же ничего не сделали! Это действительно была театральная постановка.

– Или ошибка, – подсказал Ян. – На нас пытались свалить чужое преступление, но вы, орлы, во всем разобрались и задержали настоящую преступницу, против которой уже собрано немало улик.

– Ну у вас и страсти тут кипят! – изумилась Лер. – Голливуд! А что, правда, что она преступница?

Судя по настороженным взглядам, охранники и сами сейчас решали, будет это правдой или нет. По большому счету, эти шестеро пока могли валить все на Золотореву и тех своих коллег, которые еще не пришли в сознание, да и не скоро придут. Мол, убивали они, все решали они, а мы так, рядом стояли.

Алла заметила их сомнения и истолковала верно, дурой она не была. Это был переломный момент для нее: контроль еще не был утерян, но он стремительно ускользал. В любом сильном шторме корабль выплывет, только если капитан достаточно силен.

Вот только Алла сильным капитаном не была. Преуспела она в другом – и на другое же надеялась, когда затевала эту авантюру. Теперь все ее мечты разбились, ее маленькая армия готова была повернуть оружие против нее, а давно сдерживаемая истерика рвалась наружу.

Не дожидаясь, пока охранники примут решение, Алла отскочила в сторону, теперь она стояла у самых перил, судорожно сжимая руками их край.

– Отошли от меня, быстро! – крикнула она. Алла тяжело дышала, взгляд был совсем шальным.

– Круто играете, – отсалютовала ей газировкой Лер.

Жалеть Золотореву Александра не собиралась, но и смерти ей не желала. Эта женщина была ей никем, не врагом так точно.

– Не нужно делать глупостей, – мягко сказала Александра. – Все это не стоит твоей жизни, давай спокойно поговорим!

– Моей жизни? – Алла нервно рассмеялась. – При чем тут моя жизнь? Надеетесь, что я умру? Так там же сетка! Я уйду, а вы еще ответите!

– Не надо, Алла…

Однако говорить с ней было бесполезно. Похоже, Алла приняла решение в момент, когда произнесла его вслух. Своих собственных охранников она боялась куда больше, чем темноты, поджидавшей ее за бортом. Да и падать тут было невысоко: она, видно, знала, где именно находится сетка и как оттуда выбраться, она об этом корабле многое знала, и у нее действительно был подготовлен план побега.

Но что-то пошло не так в момент, когда она решилась прыгнуть вниз. Был слышен ее крик – слишком долгий для человека, который должен был упасть на страховочную сетку. Потом был пугающе громкий удар, крик резко оборвался, последовал плеск воды – и тишина, нарушаемая только отзвуками непрекращающегося праздника жизни на «Рейне».

Ян и Александра подбежали к борту почти одновременно. Море под кораблем было темным, а вот светлый бок лайнера можно было разглядеть благодаря подсветке. Теперь этот бок уродовало крупное темное пятно, которое при свете дня наверняка было бы алым.

– Голову расшибла, – хмуро указал Ян.

Лер подошла ближе и тоже посмотрела на пятно, от которого теперь тянулись вниз тонкие полосы потеков. Танцовщица казалась все такой же легкомысленно веселой, как ребенок, наблюдающий за спектаклем.

– Да-а, незадача, – протянула Лер. – Наверно, кто-то должен был сказать ей, что сетку убрали. Но я думала, она знает! А что вы на меня так смотрите? Вы ж хотели, чтобы все закончилось – и оно закончилось.

Глава 13

Он все-таки решился.

Был ли он уверен, что прав? Нет, не до конца так точно. Но Виктор больше не мог выносить неопределенность, один и тот же вопрос не давал ему покоя ни днем, ни ночью, отвлекал от работы, не позволял спать. Что он почувствует, когда убьет своего сына? Будет ли это облегчение, чувство того, что он исправил грандиозную ошибку? Или боль, утрата, вина, которая будет грызть его до конца жизни?

Второй вариант был так же вероятен, как первый, но Виктор был уверен, что его оставшаяся жизнь будет недолгой, можно и потерпеть. Он хотел получить ответ – но он должен был все сделать лично. Не передавать эту ношу ничего не подозревающим медсестрам, а пройти весь путь самому.