Хан

Я лишь успела сделать один судорожный хриплый вдох, прежде чем его ароматные терпкие губы обрушились на меня, словно ураган, завладевая в единый миг, и снося мой бедный еле дышащий мозг, куда-то к берегам Антарктики к пингвинам.

Горячий бархатный язык, не просил — он требовал и повелевал подчиниться ему, отдавая свое дыхание, свой разум, все свои чувства без остатка, теряясь и падая в него, словно в черную дыру, летя в полной невесомости, содрогаясь от его страсти, которая могла буквально раздавить меня. И, я хваталась руками за горячий напряженный торс, чтобы почувствовать опору и понять, что я не лечу в пространстве, а все еще продолжаю стоять на нетвердых ногах, отдавая себя до головокружения, ощущая лишь его аромат, его вкус, его жадность и власть, которая струилась по моим венам, завладевая каждой клеточкой дрожащего тела.

Я не боялась уже даже задохнуться, понимая, что мне не хватает воздуха и готовая дышать только им, когда сквозь искрящее сознание донесся острожный стук в дверь и тело Хана под моими руками недовольно напряглось.

Он не сразу поднял свою голову, продолжая склоняться надо мной с высоты своего роста и, укусив за нижнюю губу, с рыком на своем непонятном языке, наконец отступил назад, кивнув мне на светлый диван и поправляя выпавшие из его идеальной прически прядки черных волос.

— Сядь туда.

Для начала мне нужно было хотя бы не рухнуть растекающейся лужицей прямо на пол к его брошенному пиджаку, пока я, словно Бэмби на трясущихся ногах, пыталась спуститься со ступенек, облизывая с губ его вкус и весьма смутно ощущая мир вокруг.

Так. Три ступеньки. 6 шагов и я была возле дивана, осторожно опускаясь на него, сдвинув колени, и сложив подрагивающие ладони на них, покосившись на Хана, который, как всегда, резко и напористо сделал пару шагов до двери, приоткрывая ее ровно настолько, чтобы увидеть того, кто посмел нас потревожить. Я же не видела никого, пытаясь в тот момент справиться с собственным телом, которое ныло и горело, пульсируя в бедрах и содрогаясь от волн жара, которые поднимались от ступней до самых ушей, заставляя меня мелко содрогаться.

Было слышно лишь приглушенный женский голос, который что-то говорил быстро, учтиво и очень так по-профессиональному отрывисто, но опять не понятно, на что Хан, чуть нахмурившись, просто кивнул, быстро что-то ответив, и закрывая дверь снова.

— Мавиш, мне придется отлучиться на пару часов.

Ловко, быстро и резко спускаясь по ступенькам снова, Хан явно не выглядел довольным, но был сдержан и собран, принявшись еще по дороге расстегивать на себе рубашку и увлекая меня за собой с дивана в следующую комнату этого шикарного номера, которая оказалась не менее шикарной спальней, куда меня привел Хан, усадив на большую кровать и, не задерживаясь, прошествовал в какое-то отдельное помещение, которое, по всей видимости, было гаредоробной.

Не прошло и пары секунд и двух моих отрывистых вздохов, как он снова был рядом, стягивая со своего красивого тела белоснежную рубашку, небрежно бросая рядом со мной очередную идеально выглаженную чистую, в этот раз слегка голубоватого цвета. Вот только я не смогла больше дышать, глядя на тело, которое открылось передо мной во всей красе, завораживая своей гибкостью, своими формами и идеальной золотистой кожей, в которую хотелось уткнуться кончиком носа и больше никогда не дышать ничем другим, кроме его аромата.

Полыхающие черные глаза лукаво и горячо наблюдали за мной сквозь пелену черных длинных ресниц, словно Хан наслаждался тем, что происходило со мной при виде его обнаженного торса, когда мое тело буквально кричало о том, что оно больше не может выносить этих сумасшедших золотых бабочек внизу живота, требуя того, чтобы он дал им свободу….собой. Иначе я лопну. Иначе я сойду с ума, сжимая колени до боли и кусая щеку изнутри, видя, как на губах Хана появилась лукавая, игривая, и такая чертовски обаятельная улыбка, когда мужчина сладко протянул:

— Ты слушаешь меня, мавиш?…

А он еще и что-то говорил? Боже! Мне казалось, что даже мои уши в этот момент стекли в область бедер, вместе со всеми внутренностями, включая сердце, наверное, поэтому там что-то надрывно подрагивало в такт сердцебиению. Пришлось пару раз прокашляться, чтобы просто выдавить:

— …да.

И поморщиться, видя, как изогнулась лукавая резкая бровь, явно забавляясь над моей реакцией и глазами, которые никак не могли оторваться от его изящных длинных пальцев, которые медленно и тщательно застегивали пуговку за пуговкой начиная от ремня и выше….отчего его золотистая грудь была пока еще обнажена.

— Точно?

— … кончено.

Хан хмыкнул и, кажется, все-таки проговорил еще раз все сначала, убивая меня своими сладкими ямочками и обаятельной улыбкой, игриво и жадно полыхнув глазами:

— Номер полностью в твоем распоряжении. Ванная — там. В кабинете есть журналы и книги, если станет скучно. В гостиной телевизор, пуль на журнальном столе. Через 20 минут тебе принесут обед. Советую перекусить, освежиться и лечь спать до моего прихода…