Хан

— …кажется, где-то в вашем предложении нужно было злорадно посмеяться, — пробормотала я, зарываясь в его ароматный теплый пиджак и старательно деля вид, что я как бы в норме: дышу почти нормально, соображаю почти кристально ясно, и не схожу с ума от того, что творилось внизу живота и среди ноющих бедер, где кожа нагрелась до боли и казалось, что я смогу просто взорваться даже от излишне большой кочки на дороге, поерзав бедрами по мягкому сиденью, не в силах выбросить из головы мягкость его языка и жадность горячих губ.

Хан рассмеялся легко и хрипло, запрокидывая голову и совершенно не помогая мне держаться в руках, при виде его сладких ямочек, тут же выступающих на щеках. Его темные глаза блестели и переливались сотнями граней драгоценного камня, вобравшего в себя всю силу и мощь урагана и огонь плавящей лавы, когда он лукаво посмотрел на меня, проведя горячей ладонью по ноге до самого края трусиков, глядя пристально и так горячо, что пришлось прикусить зубами мягкую ткань пиджака, слыша его отрывистый резкий выдох и хриплый смешок:

— Не провоцируй меня, мавиш, или мы не доедем, и осуществим твою мечту про прогулку в лес.

— Мечту? — просипела я, пытаясь зажать ноги сильнее и убрать его руку, которая убираться не хотела.

— Ну, разве не об этом ты говорила, когда спрашивала меня не в лес ли мы едем в прошлый раз?…

Ох…его пальцы все-таки пробрались до самого нежного, горячего и стонущего, когда жаркий палец едва касаясь провел поверх трусиков по ложбинке, заставляя меня содрогнуться и закусить ворот пиджака сильнее, почти до скрипа в зубах, слыша приглушенный хриплый выдох Хана, пока я торопливо и запинаясь пробормотала:

— …это была не мечта, а обычный вопрос….и кто кого еще провоцирует!

Хан снова рассмеялся, что-то приглушенно рыкнув и, облизнувшись, все-таки убрал свою руку, вцепившись в руль и тарабаня по нему нервно пальцами, сокрушенно покачал головой:

— Спи, мавиш, спи! Для твоего же блага!…

Тяжело сглотнув я смотрела за его пальцами, покосившись на бедра, откуда продолжала выпирать могучая эрекция, пока что скрытая за брюками, понимая, что он может увидеть мой взгляд, и выдавая сама себя тем, что отчаянно покраснела, быстро отворачиваясь и стараясь утроиться на сидении боком, чтобы хотя бы сделать вид, что мне удобно, мне спокойно и я сплю.

Покосившись на меня и пробормотав что-то на своем языке, Хан втопил педаль газа, отчего машина рванула вперед с большим ускорением по трассе, включив негромко радио, и застучав пальцами в такт какой-то незамысловатой песне.

Не знаю, от нервов, излишнего перевозбуждения, эмоций, жуткого недосыпа последних двух ночей, или ощущения полного покоя в этом теплом пиджаке, пропитанным теплом и ароматом Хана, но я на самом деле скоро уснула, убаюканная тем, как плавно и монотонно урчал мотор. Свернувшись на переднем сидении и уткнувшись носом в ворот пиджака, я сладко сопела, даже во сне чувствуя себя так, словно я была на каком-то облаке или радуге.

Я не знаю, куда мы ехали и сколько пробыли в дороге, проснувшись оттого, что горячая ладонь опустилась на мою голову, принявшись гладить, словно я была ребенком, осторожно убирая прядки волос, прилипшие к лицу во время сна.

— Мавиш, просыпайся. Уже подъезжаем.

Я растерянно заморгала, почувствовав, как вдруг защемило сердце, потому что именно так, по голове, меня гладила только моя мама и никто другой, прикасаясь так нежно и осторожно, словно я была хрустальная, растерянно уставившись снизу на Хана, который легко управлялся с машиной второй рукой, что лежала на руле. Заметив мой взгляд на себе, Хан улыбнулся кончиком губ, показав свою сладкую ямочку, и бросив на меня быстрый горячий взгляд, который за прошедшее время все-таки немного успокоился и не выглядел уже таким откровенно хищным и раздевающим, хотя остался по-прежнему жутко горячим и блестящим. Не пытаясь убрать руки с моей головы, он снова приглушенно проговорил:

— Прости, что пришлось разбудить тебя. Я подумал, что ты испугаешься, если я попытаюсь достать тебя из машины и понесу на руках.

Я моргнула еще пару раз, чтобы понять, что я уже не сплю и это все не сладкий сон, а настоящий Хан, который может прикасаться так нежно и осторожно, словно боясь причинить боль.

— Выспишься ночью, — улыбнулся он, подмигнув и убирая руку от меня, проведя кончиками пальцев по скуле, лишь потому, что машина стала сбавлять скорость и куда-то сворачивать, заставляя Хана сосредоточиться происходящим на дороге.

Я села, недоуменно оглядываясь, и с интересом рассматривая большое шикарное здание, которое возвышалось прямо над нами, настолько великолепное, что едва ли я видела нечто подобное в своей жизни.

— Что это? — пробормотала я приглушенно, почему-то ощущая себя еще более мелкой и невзрачной рядом с этим творением инженерного искусства.

— Гостиница, — быстро ответил Хан, уверенно сворачивая к большому входу, к которому вела самая настоящая красная ковровая дорожка, и стоял высокий мужчина во фраке, буквально по стойке смирно.