Хан

Я видела его во сне — красивого, идеального. С горящей чернотой глаз и его очаровательной улыбкой, когда на щеках показывались сладкие ямочки. Он что-то говорил на своем языке, чего я не понимала, надеясь лишь на то, что речь шла о чем-то хорошем…

— …не хочу просыпаться, — в очередной раз шептала я себе под нос бессвязно, когда снова видела его красивого, улыбающегося, обольстительного и такого сладкого, чувствуя, как он прикасается ко мне своими горячими ладонями, вытирая слезы, и заглядывая словно сквозь мои ресницы.

— Не хочешь, а придется, мавиш! Я слишком по тебе соскучился….

Горячие ладони проскользили по моему лицу, легко опуская кончиками пальцев по шее, прошлись по плечам, нырнув под одеяло и, проскользив по спине, опустились на ягодицы, сжимая их с весьма ощутимой силой, заставляя тело встрепенуться и выгнуться навстречу ему.

Когда в крови вспыхнуло черное золото, отбирая дыхание и пробуждая сердце скинуть с себя призрачную мантию тоски и боли, задрожав и застонав от эйфории, я быстро заморгала, всматриваясь в его лицо, которое было так близко, что я могла рассмотреть каждую длинную черную ресничку.

Его чувственные, красивые губы лукаво улыбались, и черные глаза горели в полумраке ночной комнаты, пленяя собой и завораживая, отчего я просто боялась моргнуть, чтобы только он не растворился в моем сне…

— …настоящий? — пролепетала я все — еще боясь поверить собственному счастью, но начиная недоверчиво улыбаться, завошкавшись под одеялом и ощущая его ароматное, терпкое дыхание на себе, когда Хан подался вперед, касаясь своими горячими губами моих губ легко и ненавязчиво, и отстраняясь, чтобы вернуться сразу же вновь, прикусывая мои губы и пробуждая окончательно волной жара, что пронеслась по всему телу от пальчиков ног до кончиков волос, бросая в сладостную дрожь.

— С ума сойти, да? — сладко проговорил он своим красивым голосом, со сквозившей в нем хрипотцой, откидывая от меня одеяло и лукаво хохотнув, разглядывая мое ночное одеяние, — Миленькая пижамка, мавиш!

Я покраснела, искренне радуясь полумраку, потому что продолжала спать в одежде Хана — мало того, что в его легких спортивных штанах и футболке, так еще и обязательно в пиджаке, на который иногда брызгала его духами, уплывая от этого аромата в полную негу, и спасаясь от своего безумия и полного одиночества только этим.

-..прости, я…

— Шшшшшш….все в порядке, — Хан вытянулся на кровати, отчего матрас под нами заметно прогнулся и качнулся, прижимаясь ко мне плотнее и обвиваясь руками вокруг меня, чтобы прижать к себе, с тяжелым вздохом, словно вся печаль мира опустилась на его плечи. Я же дрожала от радости и полного счастья, прижимаясь к нему так крепко, как только могла, блаженно уткнувшись кончиком носа в его грудь, и положив ладони на горячую кожу, ощущая на своей прохладной коже, как бьется его сердце, — с тобой все в порядке?…

Было так глупо улыбаться в этот момент, но я ничего не могла с собой поделать.

Меня переполняли радость и облегчение такие сильные и удушливые, что я была готова одновременно смеяться и плакать, цепляясь за того единственного, в чьих руках ощущала себя в полной безопасности и уюте, словно была дома, где бы я не находилась в тот момент — во дворце, в шалаше, или на улице под звездами.

Я лишь закивала головой, потеревшись кончиком носа о его горячую грудь, от которой шел жар и головокружительный аромат, роднее которого в этом мире не было ничего, чувствуя, как ладонь Хана опустилась на мою голову, осторожно прижимая к себе, и гладя по волосам, словно я была его ребенком.

— Прости, что тебе пришлось пережить все это, мавиш… — прошептал Хан в мои волосы, облокотившись щекой о мою голову и продолжая гладить своими ладонями, словно убаюкивая и не обращая внимания на то что мое тело пробудилось от его легких, нежных прикосновений, желая получить его всего. Сейчас же.

Только я не могла пошевелиться, блаженно дыша его теплом и ароматом, ощущая себя в этот момент такой хрупкой и важной…такой необходимой и оберегаемой, что душу защемляло при каждом отрывистом вздохе.

Когда Хан затих, погрузившись в какие-то свои тяжелые раздумья, продолжая гладить меня и прижимать к себе, я прикрыла глаза, прижавшись щекой к его полуобнаженной груди, убаюканная стуком его сердца и этими нежными, бережными прикосновениями, боясь закрыть глаза и провалиться в сон…чтобы с ужасом понять утром, что все это мне всего лишь приснилось.

— …ты не уйдешь утром? — прошептала я испуганно, обхватывая его руками за стройный торс и слыша над собой мягкий, приглушенный смех, когда его руки опустились с моей головы по спине вниз, снова обхватывая за ягодицы, и горячее стройное тело подалось вперед, опрокидывая меня на спину, настойчиво и властно раздвигая ноги, чтобы устроиться между моих бедер, вжимаясь тем, что было возбуждено. Очень сильно возбуждено!