Хан

Почувствовав, как его пальцы, осторожно отпускают мою ладонь, я кричала….в себе.

В теле. Сердцем. Всей душой…кричала так, что понимала лишь одно — я захлебываюсь собственной кровью. Кричала, слыша возглас доктора и улетая в немую темноту, которая царапала меня своими безжалостными когтями, словно страшный демон, увлекающий в глубины Ада. Самого страшного и жуткого.

Ада, где не было Хана…

— Почему ты не сказал, что у девушки пулевое ранение?!

— Когда, черт побери? Рядом с тобой вечно толпа народа, Али!

Я вздрогнула, вся вытянувшись, слыша голос, от которого моя душа пробуждалась.

Зачем таблетки, зачем операционная? Вернуть меня к жизни мог только Хан.

Только не дайте ему исчезнуть. Снова.

— Это тебе не клуб, а больница, Теоман!! И я — врач, а не вышибала!

— Значит, придумай что-нибудь, ты же умный, — прозвучал голос Хана сухо и как всегда холодно.

— И ты думаешь, что мои ассистенты придурки и не смогут отличить пулевое ранение от повреждений, полученных при аварии?!…

— Плевать я хотел на твоих ассистентов, Али! Говори им, что нужно, выгоняй, завязывай глаза, ври — только сделай, что должен!

Послышался тяжелый протяжный выдох того голоса, что я уже слышала раньше, когда тот мужчина пробормотал:

— Ты всегда появляешься, как самая настоящая катастрофа, брат. Что с тобой делать?….

Хан молчал, когда второй мужчина вздохнул еще раз и послышался легкий хлопок, словно кто-то кого-то хлопнул по плечу:

— Ладно. У тебя всего пара минут, Тео. Запомни, что тебя здесь никто не должен видеть. Когда я говорю, что операционная готова, ты исчезаешь. Все понятно?

— Вполне.

— И я серьезно тебе говорю на счет твоей раны! Одной повязки и укола не достаточно! Сквозное пулевое ранение — это тебе не выбитая челюсть на ринге! Чтобы ждал меня в кабинете, пока я не приду, ты понял меня?

— Замолчи уже и готовься к операции!

К черту Рай. И Ад туда же! Пусть не будет этого коридора, полного разъедающего света, главное, чтобы этот голос был всегда со мной!

-..Хан… — выдохнула я, только звука не было, словно сама душа выскочила из тела с его именем, когда горячие ладони, пахнущие так по родному осторожно и нежно опустились на мое лицо, обхватывая за щеки и поглаживая едва заметно большими пальцами.

Ради него даже ресницы распахнулись, хотя были такими неимоверно тяжелыми, жадно заскользив по темной комнате, едва освященной какими-то синеватыми лампами, в поисках его глаз, которые были прямо надо мной, освещая мой мир и облегчая боль своим взволнованным, дрожащим блеском из-под веера пушистых длинных ресниц.

— Мавиш… — выдохнул он, склоняясь надо мной сильнее и заслоняя собой лампы над головой, облаченный в голубой костюм, шапочку…и маску, которую обычно носят врачи.

Я видела лишь его волнующие глаза, едва дыша и забывая о своей пронзающей боли, и если бы только могла, улыбнулась бы, спросив, неужели он был не только бандитом, но и врачом? Как человек мог с одинаковой силой калечить людей и тут же их спасать? Как это у него получалось каждый раз со мной, когда он раз за разом разбивал меня, склеивая потом по мелким кусочкам своими губами, своими руками, просто прикасаясь?…

— У нас очень мало времени. Внимательно послушай, что я тебе скажу. Не пытайся понять. Просто запомни каждое слово…

Но как же это сложно было сделать, когда ресницы дрожали, словно впитывая в себя его образ, и горячие пальцы скользили по моим скулам.

— Аля… — он чуть приподнял мое лицо, заставляя смотреть прямо в эти глаза, в которых переплетались пряная корица, терпкий огонь, черная острая сталь и воронка удушливой боли, которая дрожала едва заметными бликами, чуть показываясь из-за черного льда, — сейчас тебя увезут на операцию. Ты моя сильная девочка, все пройдет хорошо и быстро. Ничего не бойся. Твой хирург мой друг и брат — Али, он будет рядом с тобой. Но запомни одно — после операции, когда ты откроешь свои красивые глаза, твоя прошлая жизнь закончится. Для тебя. И для всех, кто знал тебя…

Я сосредоточенно всматривалась в океаны этих черных глаз, пытаясь найти в них ответы на сотни вопросов, которые кружили мозг, отчего голова в прямом смысле шла кругом, словно меня кто-то катал на этой каталке по кругу, делая противный и тошнотворный аттракцион. У меня не было сил говорить, словно вместе с кровью ушла способность просто пошевелиться, даже если хотелось прижаться холодной щекой к его ладони сильнее, спросив, о чем он пытался сказать.

Почему мне не нравилось то, что он сейчас говорил, словно ставил жирную точку…на мне…

-..Хан…

— Тише, мавиш…. — его пальцы заскользили по моим щекам, едва касаясь моих губ, — просто послушай и запомни. Когда ты очнешься после операции, Каан все объяснит тебе подробно и ответит на все твои вопросы.

-..а ты?…

В его глазах сверкнуло то, что меня испугало.

Паника и боль.

Это было то, что я впервые увидела в его всегда холодном и жестоком взгляде сегодня в машине.