Хан Файр

-Могу, хочу, должна сказать тебе то же. Ты – мой личный, индивидуальный, давно созданный в мечтах идеал, и внешне, и внутренне. Соединение черт тайрианина и тави – небольшой рост, изящество, хрупкость в меру, грациозная, стремительная пластика, темные волосы и светлая кожа, пылкость и сдержанность, юмор и ранимость, чуткость и нежность, ничуть не умаляющие мужественности.

Динор носит прозвище – Нарушитель Этики, но я оказалась гораздо хуже. Я отговорила тебя менять внешность из личных мотивов. Координацию восстановить можно, лицо изменить можно. Ты хотел уничтожить облик, каждую черточку которого я уже любила.

Больше того – я запрограммировала клоны под свои параметры, чтобы мы идеально подходили друг другу. Это преступление.

-Все бы совершали только такие преступления, - пробормотал ошеломленный донельзя Хан.

-А если бы ты не ответил мне взаимностью? Я так боялась этого.

-Ты?! - пораженно вскричал он. – Ты боялась, что я ... Да не может этого быть! То есть, я хотел сказать, что такого и быть не могло, это немыслимо, чтобы я не ответил тебе взаимностью! - тут же пылко поправился он.

-Хан, иди же ко мне. Я хочу чувствовать твои руки.

Разумеется, он начал с волос. Он давно мечтал запустить в них пальцы, но это прикосновение было и самым невинным, и наименее возбуждающим, по его мнению. Хэгши воспользовалась тем, что он отвлекся на ее прическу и лицо, и притянула его за бедра к себе.

Хитрость не удалась. Хан успел осознать, что сейчас произойдет, и, хоть не собирался противиться, но страх и отвращение к самому себе сделали свое дело: эрекция вдруг исчезла.

Почувствовав это, он отшатнулся и закрыл лицо руками. Бывает ли предел позору?

Хэгши увидела, что случилось.

-Хан, это бывает со многими, когда все происходит впервые. Ты слишком сильно меня желаешь, и организм защищается, отключая то, что чересчур опасно.

Да, он читал об этом. Но что, и здесь тоже?

-Все равно иди ко мне. Дай мне просто обнять тебя, больше ничего не нужно. Доставь мне это удовольствие.

И привыкни ко мне.

Он позволил ей притянуть его к себе, даже чуть ли не возложить на себя – его голова покоилась у нее на груди, а согнутую в колене ногу пришлось пристроить поверх ее бедер. Это ему показалось ужасным.

-Я вешу не так уж мало, шестьдесят с чем-то, - тихо сказал он.

Хэгши засмеялась.

-Позволь судить об этом мне.

Объятия оказались вовсе не такими простыми. Ее ладони нежно скользили по его волосам, по плечам, по спине, по бедрам, по ягодицам. Потом она легко повернула его на бок, а прикосновение стало очень интимным. Он не оттолкнул ее руку, позволив касаться его так, как ей угодно.

От сильных, быстро нарастающих ощущений у Хана мгновенно отяжелели веки, полуприкрыв глаза, изогнулись губы, напряглось лицо, которое неудержимо сводило гримасой острого экстаза. На секунду он подумал, что выглядит безобразно, но потом уже не мог думать совсем и весь подался навстречу ее рукам, выгнувшись и запрокинув голову.

Хэгши внезапно отняла пальцы, он услышал ее движение и не успел опомниться, как оказался слитым с ней воедино. Она прижала его к себе, перекатилась с ним на спину и шепнула:

-А теперь двигайся.

Захлестываемый острым наслаждением, он отрешился от окружающего, забыл обо всех своих опасениях, сознавая только то, что должен продержаться подольше, сколько сумеет, и быть осторожным и нежным.

Он двигался, закрыв глаза, и она двигалась вместе с ним, незаметно направляя, каждый раз чуть-чуть меняя положение тела. Кульминация молниеносно приближалась, а когда наступила, то оглушила Хана, он рухнул на Хэгши и лежал, не в силах шевельнуться, едва не лишившись сознания от жгучего и немыслимо сладкого взрыва. С удивлением и радостью ощутил, что Хэйги тоже достигла вершины экстаза, но ощутил как-то отстраненно.

Хватит ли его еще на что-нибудь немного погодя, после того как он отдохнет, или выдохся с первого раза?

Дыхание и пульс постепенно замедлились, но – и только. Хан чувствовал, что у него от слабости дрожат руки и ноги, и не способен он сейчас на самое малейшее движение.

А ее руки уже снова скользили по его телу. Она чуть сжала бедра, и желание, вроде бы недавно утоленное, вернулось мгновенно и остро.

Сил не осталось даже на бурные эмоции, он просто беззвучно заплакал. Вот еще одна грань непреодолимого неравенства. Не в том беда, что он ей по плечо, и она легко поднимает одной рукой то, что он не может двумя, а в том, что ей, такой сильной и неутомимой, он не в состоянии дать и малой части того, что ей нужно. Как там у Ефремова? - “...для неравного партнера даже смертельно”.

-Ты будешь сильным, Хан, потерпи немного. Ты ведь даже еще не окреп как следует после операции, - сказала Хэгши, нежно стирая слезы с его щек ладонью. – Два-три месяца в терапевтическом центре – и ты будешь таким же, как те, кого ты считаешь эталоном.

-Как Динор? - неровным голосом с иронией спросил Хан. – Динор – самый рослый и мощно сложенный из знакомых ему тайриан.

-По силе – нет, а по выносливости – да.