Хан из рода Ашина

А вот далее Славик нанёс неожиданный ход. Прибалтам выкатили всё захваченное хмельное, а когда они основательно перепились, полочане ушли. При этом русичи не забыли ограбить союзников, убив наиболее преданных Смоленску вождей. Это мне уже потом рассказал Ростислав, так как сам князь был просто в бешенстве. Ведь полоцкая дружина украла все суда, забрав с собой внушительную часть добычи, и отбыла домой.

Судя по полученным сведениям, Святослав решил поставить всё на зеро. И я его прекрасно понимаю. Ведь такой сосед, как Мстислав, не самый лучший вариант. И амбиции дедули вполне понятны. Не сейчас, так через пару лет, князь бы устранил лишнего посредника, подмяв под себя всю торговлю по Западной Двине. А ещё надо учитывать контролируемые им волоки, то игра стоит свеч.

Удивительно, что новгородцы действуют в союзе со Смоленском. Им такой вариант как серпом по одному месту. Хотя у торгашей уже лет семьдесят идёт борьба с Владимиром за Волок Ламский. Года два назад войска Ярослава Всеволодовича, папахена будущего Александра Невского, выбили с хлебного места войска республики. А дедуля с Новгородом всегда дружил, что весьма разумно. Но сейчас речь о Полоцке.

В общем, сбежавший Святослав не придумал ничего лучшего, чем окончательно лечь под литовцев. Оказывается, войска вождя Мингайла в поход не ходили. А спокойно зашли в Полоцк, где сейчас поджидают нашу армию. Это ещё хорошо, что в Литве сейчас нет единой власти, и идёт борьба между несколькими группировками. Среди тамошней братвы Ростислав считает наиболее опасным некоего Миндовга, который, несмотря на молодость, успел завоевать авторитет среди соплеменников. Да и самим смолянам этот товарищ попортил немало крови. Ведь набеги язычников на русские земли продолжаются уже лет двадцать и с каждым годом становятся всё наглее. У меня возник резонный вопрос. Который я задал троюродному дядюшке. Какого лешего Рюриковичи продолжают междоусобицу, если им угрожают уже бывшие данники и обыкновенные дикари? На что будущий хозяин земли смоленской задумчиво промолчал.

* * *

Если описывать текущую ситуацию, то нас заперли, и войску придётся пробивать через Полоцк. И это будут местные леса, так как нормальный флот мы быстро построить не успеем. Ещё неизвестно точное количество литовских войск, ведь к веселью могут присоединиться новые кланы. Хорошо, что дедуля не стал играть в великого полководца и собрал совет. Так как здесь не демократия, то на совещание явились представители самых крупных дружин. То есть сам князь с сыном, я с Бурче, представитель ливов Дабрелис и вождь латгалов — Висвальдис, что соответствует русскому Всеволоду.

У наших союзников тоже не всё так просто. Часть племенной знати ливов приняла католичество и начала постепенно ассимилироваться. Но были и сторонника старых порядков, коим являлся Дабрелис, чей отец воевал с меченосцами долгие годы. Сейчас прохристианская оппозиция уничтожена, и Мстислав возлагает на этого молодого человека большие надежды. Да и его народ оказался наиболее воинственным из прибалтийских союзников, несмотря на меньшую численность.

Латгалы же являются естественным союзником и всегда дружили с Русью. Но и у них не всё гладко. Висвальдис представляет только часть народа. Остальные вожди вообще умудрились перессориться после захвата Риги. Некоторые ушли сразу домой. Не удивлюсь, что здесь замешан наш полоцкий интриган. Другие остались, но смотрят волком на также молодого Севу, который имеет немалое уважение у воинов.

— Собственно, вот и весь рассказ. Я послал дознатчиков, которые должны высмотреть точное число литвы и дружины Святослава, — князь закончил описывать обстановку, добавив множество подробностей.

Честно говоря, мне они без надобности. У нас и своя разведка работает, чтобы понимать сложившуюся ситуацию. А с полочанами и литовцами придётся драться в любом случае. Вопрос только на чьих условиях. Ещё и нынешняя вольница мне особо не нравилась. Вернее, изначальное отсутствие единоначалия. Понятно, что формально командующим армией был Мстислав, вот только часть войска подчинялась своим командирам. Про дисциплину я уж промолчу.

— А чего тут думать? — спросил вождь ливов, — Берём всех людей и идём на юг. Заодно к нам присоединятся многие курши и латгалы.

Дабрелис говорил по-русски почти без акцента. Произнеся свою речь, он продолжил подозрительно коситься на кубок с взваром, который ему сунули при входе в шатёр, где проходил совет. Удивительно, что князь последовал моему примеру и запретил хмельное до окончания похода. Народ было взвыл, но дедуля сразу показал свой характер. И оказался он не белым и пушистым, а весьма недобрым. Особо говорливые, начавшие раскачивать лодку, и придурки, нарушившие приказ, сразу украсили своими телами близлежащие деревья. После столь оглушительного провала родич забыл о церемониях и прочих уговорах. Даже непослушные дикари прониклись. Ведь полочане могли просто перерезать всех прибалтов, а не только их верхушку.

Висвальдис предпочёл отмолчаться, просто подтвердив кивком слова Дабрелиса.