Хан из рода Ашина

Сигнальщик машет флагом и вот уже ко рву пошли штурмовики. Я всегда удивлялся фильмам, где показывали длиннющие лестницы, по которым взбирается несколько воинов. Высота стены Полоцка не более пяти метров, что немало для любой атакующей стороны. Нынешние технологии не позволят изготовить вам устойчивые конструкции. Поэтому по лестнице взбирается один воин, а двое удерживают её, дабы обороняющиеся её не опрокинули.

И вот первый десяток стремянок опускается на край стен, а самые отчаянные воины полезли по ним. Где-то на штурмовика вылили кипящее масло, и мне даже показалось, что слышу его дикий крик. Но к стене бежали уже новые воины с лестницами.

Когда в двух местах нашим удалось закрепиться, и рубка пошла уже на стене, я мысленно выдохнул. До этого момента меня грыз червячок сомнений. Хотя наша армия больше и мы лучше вооружены. Да ещё и внутри города ополчение из мастеровых должно покинуть стену, отойдя в свой квартал. Но всё равно я переживал, вернее, гасил в себе эмоции. Ведь рядом стоит Мстислав с сыном и внимательно следит за моими действиями. Нельзя показывать перед ними даже намёк на неуверенность.

Когда на одном участке раздался дружный рёв, я понял, что парни ворвались в город. Окидываю общую картину боя и даже боюсь посчитать количество павших с нашей стороны. А ведь сейчас начнётся рубка, а затем бойня внутри города. И все эти жизни, включая детей и женщин на моей совести.

Оборачиваюсь к хмурому Бурче и киваю. Тот скривился и кивнул в ответ. Именно дядя теперь будет руководить сражением. Я же решил принять участие в городских боях. Глупо? Может, быть. Но без меня разъярённые воины вырежут всех людей, забыв про приказ. Запрыгиваю на Карабаша, и машу рукой своим парням. Они тоже решили поучаствовать в веселье.

Скачу ко рву, а в голове звучат стихи той самой песни, под которую мы танцевали половецкие пляски.

В прошлой жизни я стихов не писал,
В прошлой жизни я на трупах плясал.
Душегубом слыл, мерзавцем и псом.
Нож за поясом да грудь колесом!
Звон монет меня дурил, будто хмель.
Резал я и стариков, и детей.
Жил предательством, валялся в крови
И не верил ни судьбе, ни любви.
…Осаждённые как черти рычат,
Льют смолу со стен в чернеющий чад…
Потому — слышь! — и война мне не мила,
Что вершит она лихие дела.
И клянусь, что буду я не поэт,
Коль расщёлкать не сумею ответ,
Как две жизни переплавить в одно
И скрестить со звоном Меч и Перо![36]

Глава 20

Возвращение домой превратилось в целую военно-транспортную операцию, если так можно выразиться. Нам ведь надо не просто уйти в родные степи, но и увезти немалый хабар. Благо я попросил воинов не сходить с ума и брать только серебро. Понятно, кто-то прихватил пару отрезов дорогих тканей или хорошее оружие, что вполне нормально. Но в основном войско шло налегке. Большая часть объёмной и тяжёлой добычи принадлежала мне. В основном это слитки железа, инструмент, ткани прялки и оружие, захваченные в Риге. А ещё — люди. Хорошие мастера сейчас действительно на вес золота. Поэтому я хватал всех, до кого смог дотянуться.

На этой почве у нас произошёл конфликт с Мстиславом. Если на захваченных немцев он посматривал спокойно, то полочан отдавать не хотел.

— Юрий, ты совсем обезумел в своей алчности? — произнёс дядя перед пиром, посвящённым взятию Полоцка и присоединению его к Смоленскому княжеству, — Что я буду делать без умельцев, которых ты уводишь в полон?

Угу. Вот прям, взял и захватил русских людей, потащив их в рабство? Так, многие сами согласились ехать со мной. А дело в том, что я предложил им работать на ханство. Да, меня давно посетила идея создания крупных государственных предприятий, но с паевым участием мастеров. Всякие средневековые гильдии и цеха мне не нужны. Мой вариант гарантирует работу строго в интересах страны, но при этом даёт пайщикам разумную независимость. Мне не нужна захиревшая промышленность, как произошло с СССР. Пока проект в разработке и я обсуждаю его с Гуслия. Перс поначалу был в шоке от подобной затеи, предложив просто загнать всех ремесленников почти в рабство. Но немного подумав, признал мою правоту.