Хан Падение. Полный файл вычитан

Потом бросил на меня пронзительный до мурашек взгляд и вышел из комнаты. Вернулась Цэцэг и удовлетворенно осмотрела меня с ног до головы.

– Вылетел отсюда как ошпаренный. Шептал твое новое имя…Ты теперь Алтан. Ты же знаешь, что это значит? Золотая….Это случилось даже быстрее, чем я думала.

– Он все равно рано или поздно убьет меня.

Цэцэг усмехнулась.

– Не убьет. Скорее, отрубит себе руки, чем тронет тебя. Особенно сейчас. Думаешь, он с тобой безжалостен? Что ты…ты не знаешь, каким он может быть на самом деле. Все идет по плану…

Скорее сама себе, чем мне.

– Поедешь с ним в машине, а я вторым автомобилем вместе с твоими вещами. Ублюдок…все еще показывает мне свое место. Ничего, рано или поздно я вернусь в этот дом с триумфом.

***

Мы сидели на заднем сиденье автомобиля, и рядом с ним мне казалось, что я ничтожная маленькая букашка, и меня можно размазать по стенке. Я ужасно нервничала и не могла найти себе место.

– Почему ты вертишься? Сядь спокойно. Можно подумать, я везу тебя на казнь.

– Мне страшно…

– Тебе надо было бояться, когда ты пялилась на меня на ринге…А теперь слишком поздно.

– Я не пялилась. Я вообще не должна была там быть. Это сестра…

– Она тебе не сестра!

Рыкнул и, схватив меня за плечо, развернул к себе.

– Запомни, эти люди продали тебя…не свою родную дочь, не свои земли, не свое золото, а тебя.

– У них не было выбора…

– Выбор есть всегда, Алтан…

– Я не Алтан.

– Пора сменить твое ужасное имя, оно меня раздражает. Будешь Алтан…

– Ты ведь назвал меня иначе…как ее. Ангаахай.

Схватил меня за подбородок и притянул к себе.

– Для других – да, а для меня – нет…

Сейчас его лицо было так близко от моего. Это были доли секунды, когда у меня перехватило дыхание. Он вдруг показался мне красивым…как будто раньше я его никогда не видела. Очень темная кожа, темнее бронзы. Черты лица резкие, неправильные, ассиметричные, но в то же время именно этим и привлекательные. Очень широкие скулы и узкие глаза делают его экзотически ярким. Черные зрачки сверкают влажным блеском. Я опустила взгляд на его губы и судорожно сглотнула слюну. Вблизи они казались очень мягкими, почти нежными и невероятно полными, буквально напухшими под тонкой ярко-красной оболочкой. Верхняя губа чуть великоватей нижней, выпирает вперед и четко очерчена. Они очень красивые, его губы. Необычайно чувственные и манящие. Такие губы созданы целовать. Черные глаза стали еще чернее, и я напряглась от этой близости, отгоняя морок. Кем я восторгаюсь? Чудовищем? Зверем в человеческом обличии? Человеком, который не щадит никого в угоду своей распущенной натуре?

– Золотая кто…? – тихо спросила я.

– Золотая ложь.

Так же тихо ответил он, сжимая челюсти и стискивая мои косы пятерней на затылке, заставляя сильно запрокинуть голову и смотреть на него снизу вверх. Эти божественные губы так близко к моим, и я вдруг понимаю, что вся замерла и трепещу от ожидания…ожидания того, как эти губы коснутся моих губ, вопьются в них, вонзятся с яростной силой, сминая их своей властной чувственностью. Кажется, я сошла с ума.

_________________________________________________________

*1 Золотой мираж...Золотая галлюцинация... (перевод с монгольского)

ЭПИЛОГ

Счастье не любит задавать вопросы, ему не нужны ответы. Оно живет здесь и сейчас, оно живет в завтра и послезавтра, но не в прошлом. Счастье не любит, чтобы его омрачали, оно слишком эгоистично и слепо. 

Пусть любить тебя будет больно. Ульяна Соболева

Мне ужасно, до боли захотелось ощутить его губы на своих губах, и это неожиданное желание ослепило свей силой и заставило задохнуться от удивления, от непонимания себя самой. Как странно смотреть на него и испытывать этот сжигающий трепет, это испепеляющее и непонятное мне ощущение его полной власти над собой и собственную готовность смириться с этой властью. Хан взял меня за подбородок. Довольно грубо, но в тот же момент эта грубость, скорее, походила на ласку, потому что его большой палец очертил нижнюю линию моих губ, затем верхнюю, затем оттянул нижнюю пальцем и провел им по внутренней стороне, цепляя десна.

– Розовая, как лепесток… – пробормотал он, – слишком нежная и…ненастоящая. Почему ты не настоящая, а…почему? Какими силами ада я настолько проклят, что вижу и чувствую тебя…но при этом понимаю, что это не ты. Пусть дьявол отнимет у меня разум.

Опять этот отчаянно ищущий взгляд, эта боль, наполняющая его взгляд до краев. Боль, которая делает его лицо нечеловечески прекрасным…боль сжигает равнодушие и цинизм, переплетается с голодом, и в ответ мое сердце отзывается болью. Как будто оно связано с ним, как будто от меня к нему тянутся невидимые нити и срастаются со мной, с моим телом, даже с костями. Какая-то первобытная принадлежность, зависимость от этого нечеловека.