Хан Убаши

Дальнейший наш путь пролегал по так называемой Кизлярской дороге. Она проходила в прямой видимости от Каспийского моря. Вдоль дороги не было поселений казаков, Империя пока не приступала к активному заселению Юга. Не помню когда именно, но не проехав по дороге и дня пути, мы свернули в сторону и начали быстро удаляться от нее. Не успел я заметить смену направления движения, как на горизонте появилось стадо. Коровы это или лошади, издали было абсолютно не понятно, но скотины было много. Очень. Двигаясь параллельно, мне все же не удалось в подробностях разглядеть животных, они дружно спешили в уютный распадок, где можно надежно укрыться от поднявшего вдруг колючего степного зимнего ветра. Один из воинов по приказу старшего отделился и поскакал прямиком в сторону распадка, по пути активно свистя. Как после мне доложил Тагир, воин отправился переговорить с пастухом. Это было необходимо, так как калмыцкие поселения-хотоны были кочевыми и самостоятельно найти хотя бы одно без длительной разведки было сложно. Узнав, кому именно требуется помочь, пастушок, совсем молоденький парнишка, бросил все дела и помчался впереди, показывая дорогу.

Въехали в поселение практически ночью. Все наши продрогли до сосулек на носу, даже у меня в кибитке потухла внутренняя печка. Малыши, кстати, укутанные в меховые пеленки с головой, чувствовали себя довольно не плохо. Для меня это было странно, присутствовало такое ощущение, что они все понимают и стараются не мешать во время трудного пути. Даже есть просили не часто, а только когда Алтан или Бамбар просили сделать остановку для кормления малышей.

Наше появление в хотоне сначала вызвало жуткий переполох, потом старейшины навели порядок и все пришло в норму. Они же выделили нам лучшие кибитки в поселении, обогрели и предложили горячую, только что приготовленную пищу. Простую, но очень питательную. Немного позже, после ужина, я решил проверить как все разместились. Тагир увязался со мной, искренне не понимая, зачем мне это нужно. Все потому, что знать никогда себя этим не утруждала, для этого были другие люди. Я же считал себя ответственным за этих людей. Дорога как-то очень сблизила меня со всеми, с Тагиром, с воинами из охраны и даже с русскими офицерами Семенова. Такое же непонимание я встретил в глазах воинов, когда появился на пороге простецкой кибитки, куда их определили. Последними я посетил офицеров. У них тоже было все в порядке, отогрелись, поели, и даже уже приготовились ко сну. Обойдя всех, я счел свой долг выполненным и со спокойной душой отправился в выделенную мне кибитку. Которую я не сразу нашел... Помог мне найти нужную чуть отставший Тагир. Пока я обходил людей, он договорился со старостой насчет завтрашнего нашего отбытия.

Войдя к себе, я был немного удивлен. У очага стояла бадья с водой, в которой две молодые женщины купали наших малышей. Признаться, в дороге момент их гигиены я постоянно упускал из виду. Это на себя взяли попеременно два моих телохранителя. Здесь же, в поселении были женские руки, которые могли дать более подходящий уход за младенцами. И, надо сказать, после суровых мужских рук, детишки просто млели от теплой водички и веселого женского хохота. Тут пока нет специальных пеленок или памперсов, но для детей всегда найдется во что их завернуть. Помыли, обтерли, завернули, и так три раза подряд. В итоге, все трое лежат в люльке рядком с самодельными сосками-пустышками во рту. Приглядевшись, я понял, что соски были сделаны из каких-то жил или кишок, завязанных снаружи в узел. Сначала меня передернуло от такого, но, подумав, я с этим смирился, ведь не станут же местные травить таким образом детей. Наверное, это безопасно.

Сделав все дела и прибравшись, женщины удалились. При этом и у меня и у них было смущение, я не мог долгожданно распластаться на полу, а они все исподлобья тихонечко косились на меня, чуть хихикая. Не прошло и минуты, как дети провалились в сон.

'Вот теперь можно наконец-то расслабиться, последние мои подопечные проверены, пора бы позаботиться и о собственном отдыхе... Итак, по словам Тагира, уже завтра мы будем в Ставке. А значит, надо мысленно подготовиться к еще одному раунду моей легализации тут. Это будет уже не один незнакомый со мной прежним Петр, а довольно много умудренных жизнью и знавших меня прежнего людей, ввести в заблуждение которых будет чертовски сложно. И первой в этом списке стояла мать Убаши...'