Хан

Это не было очень сложно. Ей нужно было только немного сконцентрироваться, и к ней хлынул целый поток информации. Дилан сказал, что это из-за того, что многие просто не знали о существовании таких людей, как они, и не пытались скрыть свои мысли. Но они оба могли заглянуть даже в самые потайные уголки чужого сознания, и с этим стоит быть осторожным. Очень осторожным.

— И тебе, во что бы то ни стало, нужно научиться блокировать людей. Потому что, если ты сможешь войти — они тоже смогут это. Не позволяй никому войти в твои мысли. Там слишком много того, чего другим знать не следует.

— Имеешь в виду то, что вы — пантеры?

Он кивнул ей, улыбнувшись.

— Как думаешь, есть другие такие же, как и ты?

— Хочешь сказать другие пантеры, или другие такие же, как и мы? И для протокола, ты тоже пантера. Как я и сказал, гораздо больше, чем можешь подумать, — Дилан откинулся назад, улыбнувшись ей. — «Ты знаешь, что есть. И, если кто-то с тобой войдёт в комнату, по крайней мере, в радиусе двадцати-двадцати пяти футов (6–7,62 м — прим. перевод), ты поймёшь, что они тоже там есть.

Моника весь день пыталась блокировать свой разум, и теперь ей нужен был хороший сон. Престон решила, что не хочет засыпать в одиночестве. Почти поднявшись с дивана, она закрыла свои глаза, попытавшись отыскать Хана в доме. Она решила попробовать кое-что.

Девушка не знала, какие изображения она могла бы использовать в том случае, если бы их увидел, и кто-то другой. Дилан сказал ей, что они не смогут, но Моника всё ещё сомневалась в этом. Она решила попробовать что-то с этим, но действовать медленно.

Сначала Моника послала Хану мысль о том, что сейчас она обнажена в душе. Ей хотелось, чтобы он захотел её, а не утомить, потому Моника представила, как её руки скользят по телу. Приподняв грудь, Престон лизнула свой сосок. Чуть застонав, девушка провела руками вниз по своему телу, соскользнув пальцем в киску. Снова прикоснувшись к клитору, искусительница тихо застонала. Вновь и вновь она скользила по своим нежным складочкам, пока ей не стало трудно дышать. Моника вновь подняла грудь, мягко ущипнув вершинку, а после всосала её в рот. Престон не знала, сможет ли она сделать это, но решила попробовать в следующий раз в душе. Когда дверь у стены захлопнулась, Моника посмотрела на Хана. Она и забыла, что дразнила его.

— Раздевайся.

Её тело отреагировало на его приказ.

— Сейчас. Я хочу, чтобы ты сделала то, что показала мне. Сейчас, Моника. Я хочу увидеть это сейчас.

Его член затвердел, скрытый за тканью джинс, и девушка облизнула в предвкушении губы. Она хотела, чтобы он прикоснулся к ней, сделал то, что нарисовала её фантазия ранее, но мужчина покачал головой, вновь приказав Монике показать ему.

Раздумывая над тем, чтобы отправиться в спальню и там подчиниться его словам, Престон поднялась на ноги, когда Хан расстегнул ширинку штанов, освобождая свой член. Девушка посмотрена на него, когда Хан сжал свой член рукой, используя своё предсемя, чтобы скользить вверх-вниз.

— Хочешь это?

Моника кивнула.

— Тогда ты сделаешь так, как я прошу. Ты хоть представляешь, что сделала со мной? Ты представляешь, что случилось со мной, когда я увидел, как ты взяла в рот свой сосок, одновременно с этим трахая свою киску?

— Я хотела, чтобы ты пришёл ко мне.

Хан рассмеялся, оставаясь напряжённым.

— Думаю, у меня получилось, не так ли?

— Да. Покажи мне, Моника. Покажи мне, чего ты на самом деле хочешь с собой сделать.

Ей хотелось угодить ему, и девушка хотела, чтобы Хан желал её. Раздеться было не так сложно, как она думала. Они занимались сексом во всех частях этого дома, и даже кое-где во дворе — и этого было достаточно, чтобы Престон чувствовала себя комфортно в своём теле. Обнажившись, Моника замерла.

— Твой ход. Я хочу, видеть тебя, прикасаясь к себе, представляя, твои пальцы, вместо моих, представляя, как ты скользишь в меня и из меня. Ты должен помочь мне.

Он лишился своей одежды быстрее, чем она. Когда Хан стоял перед своей парой во всей красе, Моника окинула его взглядом снизу до верха, задержавшись на кое-каких частях его тела.