Ханкерман. История татарского царства

В отличие от многих приближенных Ивана Грозного Шах-Али от своей веры не отрекся.

Но все-таки, куда делись сокровища Шах-Али после его смерти? Получили ли его приемные дочки в наследство? Достались ли зятю Кайбулле, переехавшему в Касимов? И был ли уверен Шигалей в крепости касимовских стен? А в преданности своего окружения? Ведь из Крыма доносились тревожные вести, еще и городецкие Ширины роптали. Возможно, Шах-Али не рисковал держать все богатства в одном подвале, и его сокровища все еще ждут нового хозяина?

Сказ 10. Сокровища Шигалея

Год 1558 от Р. Х. или 965 год от Хиджры.

1558 год. Ливонский рубеж

Солнце едва золотит верхушки деревьев, свежий ветер омывает этот мир. Сумерки растворяются, скоро наступит новый день.

Заканчивается утренний намаз, татары распростерлись в последнем глубоком поклоне. Молятся перед боем. Судьба казака – в руках Аллаха! Не может знать казак, вернется ли живым с битвы. То Всевышний ведает.

Вверяет казак себя воле Аллаха, но и сам должен позаботиться о себе. Вот с хорошим военачальником выжить легче и побеждать почетнее. Да и от самого казака тоже зависит, жить ли ему после битвы или остаться в поле на поживу дикому зверью. Выживают не самые сильные и смелые, выживают умные и подготовленные.

Хороший военачальник у казака Раиса Беркузле. Мурза Тохта из рода касимовских Ширинов. Опытный воин, смелый и умный. В большом уважении! На пиру у царя урусов сам хакан Иван ему чашу золоченую прислал! Здравицу за него поднимал! В бой Тохта берет только подготовленных казаков. Не самых смелых и лихих, а именно умелых, тех, кто лучше других исполнит им задуманное.

Русское войско терпеливо ждет, пока татары закончат утренний намаз. Ждут стрельцы, переминаясь с ноги на ногу, ждут пушкари, раздувая фитили, ждет боярская конница с длинными копьями и червлеными щитами. Ждут терпеливо, ведь татарам первым идти в бой.

На высоком холме у белого шатра государев воевода, бывший царь казанский, а ныне, как и прежде оного – салтан касимовский Шах-Али. Дольше других стоит он на коленях на скромном молитвенном коврике. Молит Аллаха, чтобы ниспослал победу славному воинству, чтобы в решительный момент не дрогнули правоверные бойцы.

Вот солнце оторвалось от линии горизонта. Грузный салтан не без труда поднялся на ноги, обернулся к своему воинству, махнул рукой. Пора!

Медленным шагом двигаются татары в передовые рубежи Большого полка меж молчаливых рядов боярской конницы. Выезжают вперед, вглядываются вдаль, там, в утреннем тумане едва проступают ливонские позиции. Вражеских воинов пока не видно, только развеваются на ветру белые знамена с черными крестами, что достались Ливонскому ордену в наследство от ордена Тевтонов.

Двадцатишестилетний казак Раис, сын славного Бахтияра, внук Махмуда, правнук Ибрагима Беркузле, в передовой сотне. Великую честь оказал ему мурза Тохта. В первой сотне только легкие всадники, без тяжелых лат и доспехов, в одних тягиляях. Без копий и пик, даже без щитов, но все – с полными колчанами.

Выстроились сотни казаков, ждут сигнала. И вот загрохотали разом походные барабаны, татары пришпорили коней, с визгом и гиканьем понеслись на вражеские позиции. Точно знает казак Раис, что ему сейчас делать – гнать кобылку как можно быстрее, хлестать плетью и визжать как можно громче.

Несется вперед татарская лава, комьями летит земля из-под копыт, все ближе вражеские позиции. И вот поднялись над ними белые дымки, блеснуло пламенем, раздался грохот. То заговорили ливонские пушки. Рвутся чугунные ядра под лошадиными ногами, косят все живое горячими осколками, ржут раненые лошади, падают наземь лихие казаки. Ничего не поделаешь, в бою без потерь не бывает. Либо ты, либо тебя.

Несется во весь опор казак Раис, старается не упустить из виду белый султан, что развевается над шлемом мурзы Тохты. За мурзой скачет улан также с белым бунчуком, а на вершине того бунчука золотой полумесяц. Пора! Разом бросили поводья татары, пустив лошадей в свободный бег, тянут из колчанов стрелы, пускают их в сторону немцев.

Все ближе позиции ливонцев, все гуще подают ядра в татарскую лаву. Но ядра – мелочь, куда страшнее для конницы картечь. Косит она конницу, как смерть безносая косой. Но не дошло дело до картечи, в первых рядах лавы случилось что-то непонятное. Заржали раненые лошади, проваливаясь сквозь жерди, покрытые дерном, покатились лихие казаки кубарем в ямы. То ливонцы приготовили русским ловушку: нарыли волчьих ям с острыми кольями на дне.