Ханкерман. История татарского царства

«Если знаете, что деды и прадеды наши от Руси дань имели того ради, что Орда была едина, имели одного хана, и все султаны и князи того слушали и боялись, и что повелевал, так и было. Русские же князи тогда многие были, и великого князя не слушали и не боялись, но приходя в Орду к ханам, друг друга губили, и один на другого дани возлагали на себя, и, беря от хана воинов, один другого земли разоряли. Тогда не дивно было ими владеть и дани от них брать. А коли деда моего после отца изгоняли и во султаны разделились, сами на себя восстали воевать и грады великие Болгары и Буляр разорили, беря русских в помощь, и дед мой ушел, Казань состроив. Русские же начали великие князи, других князей одолевая, силиться, и пришло до того, что один остался князь великий и тот силен есть, не можем противиться ему. Как ведаете, хан Махмет-Аминь, послушав вас, отделился и начал земли Русские воевать, и не только зло учинил, едва не всю Орду погубил, и нужда была ему просить прощения; а на крымского нам надежды нет, ибо тот хочет все себе покорить».

Оставим на совести Татищева мудрый монолог, приписываемый шестнадцатилетнему подростку, но, забегая вперед, заметим, что Шах-Али был умен – это неоднократно отмечали и его друзья, и недруги. Да, неожиданно мудрые речи услышали от совсем юного хана казанцы, но речам тем не вняли. А зря.

1521 год. Почти по Шекспиру

Времена менялись, новый крымский хан Магмет-Гирей, едва похоронив отца, решил объединить всю Большую Орду под своей властью. Он объявил себя хаканом (ханом над всеми ханами) и двинул свои войска из Крыма. Русь перестала быть союзником нового хакана, Русь становилась лишь одним из его улусов. Перед большим походом на Москву хан решил навестить Казань и посадить на ее трон своего брата Сагиб-Гирея.

Часть казанской знати только этого и ждала. Сейчас бы мы назвали их «крымской партией», которую не устраивали сильное влияние Москвы на казанские дела и привилегии русских купцов. Быстро созрел заговор, закончившийся переворотом, в результате которого в 1521 году новый хан Сагиб-Гирей взошел на казанский трон и сразу начал свирепствовать: «много русских побил», даже посланника великого князя. Шах-Али был пленен, но как чингизид пощажен и отпущен «без почета». Он спешно бежал, едва успев прихватить жену и наложниц. Подобно шекспировскому Лиру отставной хан терпел лишения в своем бегстве, и, набредши случайно на русских рыбаков, уговорил их отвести семейство в русские пределы. В пути изгнанники питались одною рыбой, травой и кореньями.

Но и дома Шах-Али оказался не у дел: в Касимове правил его младший брат Джан-Али (Яналай), которого поддерживала местная знать. Оставалось ехать в Москву и жаловаться великому князю. Василий III встретил его радушно, даже обнял на Красном крыльце, всплакнув, и сказал: «Хвала Всевышнему, ты жив – того довольно!»

А тут и в Москве скоро стало горячо – Магмет-Гирей пошел на Русь.

Горячие годы

1521 год – один из тяжелейших на Руси. Летописцы сравнивали его с временами Батыева нашествия. Огромное крымское войско с присоединившимися литовцами, казанцами и ногайцами огненной волной прокатилось по отвыкшей от ордынских нашествий стране, грабя и убивая, угоняя десятки тысяч людей в полон. Остановился Магмед-Гирей только под стенами Москвы. Кремль брать не стал, потому что получил от великого князя Василия III грамоту, по которой Русь снова признавала власть Орды и обязалась платить дань, как во времена Батыя.

Удовлетворенный содеянным, Магмет-Гирей возвращался в Крым с награбленным добром и огромным полоном. Выбрал окский путь, чтобы навести порядок в Касимове и поставить ханом кого-нибудь из братьев или племянников, а по пути решил обложить данью Рязанское княжество, тогда еще номинально независимое.