Ханна

Конечно, я хочу быть с тобой, говорит он, наклонившись, чтобы прошептать слова мне на ухо. Он пахнет мускусным лосьоном после бритья и потом.

Мне требуется огромное усилие, чтобы оттолкнуть его.

Я не имею в виду здесь, говорю я, я имею в виду вот так.

Он снова вздыхает и отходит от меня. Я понимаю, что начинаю его раздражать.

В чем проблема? спрашивает он. Его голос жесткий и отчасти скучающий. Почему ты просто не можешь расслабиться?

Эти слова будто бьют меня. Будто все мои внутренности вырвало, а все, что осталось, врезалось в стену осознания: он не любит меня. Ему вообще плевать на меня. Для него это было всего лишь веселье: запретная игра, вроде той, когда ребенок пытается утащить печенье до обеда. Возможно, он надеялся, что я позволю ему стянуть с меня нижнее белье. Возможно, он собирался повесить мой бюстгальтер к остальным в качестве символа его тайного триумфа.

Все это время я обманывала себя.

Не расстраивайся, должно быть Стив чувствует, что сделал что-то не так. Его голосу опять возвращается мягкость, мелодия. Он опять тянется ко мне. Ты такая красивая.

Не прикасайся ко мне, я резко отхожу назад и случайно ударяюсь головой о стену.

Из глаз сыпятся искры.

Стив кладет руку мне на плечо.

Вот, черт, Ханна. Ты в порядке?

Я сказала, не прикасайся ко мне, я грубо отталкиваю его, выбегая в соседнюю комнату, которая теперь так набита людьми, что я едва могу силой проложить дорогу до лестницы. Только один раз я слышу, как Стив зовет меня. После этого, он либо прекращает, либо его голос тонет в усилении звука. Жарко, все скользкие от пота теряются в тени, будто они искупались в нефти. Даже когда мое зрение проясняется, я чувствую дрожь в ногах.

Мне нужен воздух.

Мне необходимо выбраться отсюда. Гул стоит в моей голове, уже не от пульсации музыки, а далекий, пронзающий крик, разрезающий меня напополам.

Я останавливаюсь. Нет. Крик реален. Кто-то кричит. На секунду мне кажется, что я только придумала это, должно быть это музыка, которая продолжает взвизгивать, но затем, вопль накрывает волной, заглушая звуки музыки.

Бегите! Рейд! Бегите!

Я застываю, парализованная страхом. Музыка обрывается с треском. Теперь нет ничего, кроме крика, и люди вокруг толкаются и пихаются.

Рейд! Бегите!

На улицу. На улицу. Мне нужно выйти отсюда. Кто-то толкает меня локтем в спину, и я едва удерживаю равновесие. Лестница. Мне необходимо добраться до лестницы. Я вижу ее с того места, где стою, вижу кучу людей, дерущихся и царапающихся. Потом вдруг появляется огромный кусок дерева, и толпа кричит. Дверь на верху лестницы выбили, люди за ней падают, сталкивая людей стоящих за ними, которые падают, падают вниз...

Это не происходит. Этого не может быть.

В большом, широком проеме выбитой двери появляется огромный человеческий силуэт. Регулятор. У него в руках пистолет. За ним две гигантские фигуры, рвущиеся к толпе, а крики усиливаются и превращаются в рычащие и щелкающие звуки.

Собаки.

Как только регуляторы начинают пробиваться вперед, мое тело наконец-то оживает. Я разворачиваюсь и отхожу подальше от лестницы, в плотную массу людей, пихающих и бегущих в разных направлениях, крича и паникуя. Я окружена со всех сторон. К тому времени, как мне удается вырваться из главной комнаты, несколько регуляторов уже спустились по лестнице. Я мельком смотрю туда и вижу их, продирающихся с дубинками сквозь толпу.

Это рейд. Не пытайтесь бежать. Не пытайтесь сопротивляться, грохочет громкий, усиливающийся голос.

В комнате с грязными матрацами и диваном есть небольшое окно на уровне земли, находящееся под потолком, и люди столпились около него, крича друг на друга, нащупывая щеколду или способ открыть его. Какой-то парень пружинит на диване и со всей силы ударяет локтем в окно. Оно разбивается. Он встает на подлокотник дивана, подтягивается и выбирается наружу. Теперь люди начинают драться, чтобы выбраться отсюда таким же способом. Люди толкают друг друга, царапаются, дерутся, чтобы стать первым.

Я оглядываюсь. Регуляторы приближаются, их головы возвышаются над остальной толпой, как угрюмые лица моряков, борющихся со штормом. Я ни за что не смогу выбраться отсюда вовремя.

Я борюсь с потоком тел, решительно направляющихся к окну и желающих выйти наружу, и несусь в следующую комнату. Это та комната, в которой я была со Стивом и спрашивала, любит ли он меня всего пять минут назад, хотя это уже выглядит как сон из другой жизни. Здесь нет ни окон, ни дверей, ни выхода.

Спрятаться. Единственное, что можно сделать. Спрятаться и надеяться, что здесь слишком много людей, чтобы найти каждого по запаху. Я быстро пробираюсь через огромную кучу обломков, наваленную у одной стены, поломанные кресла, столы и старую ободранную обивку.

Сюда, сюда.

Голос регулятора звучит достаточно громко и близко, чтобы его можно было услышать в хаосе других звуков. Я спотыкаюсь, задевая голенью кусок ржавого металла. Острая боль заставляет мои глаза заслезиться. Я замедляюсь в промежутке между стеной и кучей хлама и медленно устанавливаю кусок металла так, что он скрывает меня из виду.