Ханская дочь. Любовь в неволе

— Недолго, — предупредил он по-шведски, пояснив то же самое жестами, словно разговаривал со слабоумным.

Сирин кивнула и нырнула в бело-зеленые березовые заросли. Ей пришлось побродить по роще, прежде чем она отыскала подходящий мох. Обрадованная, она опустилась на колени и вырвала несколько комков мха, выбрав оттуда землю и листья, чтобы не запачкать одежду. Запасшись всем необходимым, Сирин собиралась было вернуться к обозу, но тут и в самом деле ощутила желание облегчиться, она огляделась: невдалеке умывалась, хохоча и брызгаясь, целая орава шведских солдат. Устраиваться поблизости было чересчур опасно, и девушка еще сильнее углубилась в рощу, проклиная березняк за отсутствие подлеска. Наконец она нашла более или менее укрытое место и развязала шнурок, поддерживавший штаны.

Отдельные звуки сливались, заглушаемые гомоном лагеря, и Сирин не заметила, что караульный, встревоженный ее долгим отсутствием, отправился на поиски, сжимая в руке взведенный мушкет. Увидев наконец в светлой зелени грязный синий кафтан, он с облегчением вздохнул и решил подойти поближе. Внезапно он удивленно заморгал и уставился на оголенные части тела молодого татарина, а затем довольно засопел. Несколько шагов — и вот он уже возвышается перед своей жертвой, держа палец на спусковом крючке:

— Эй ты, а ну-ка встань и спусти штаны! Что это там у тебя такое лакомое между ног?

У Сирин от страха свело желудок. Она застыла, проклиная себя за то, что не дождалась ночи. Алчный взгляд солдата совершенно ясно выдавал, что ждет ее в ближайшем будущем, и она судорожно искала выход.

Попытаться вскочить и удрать? Но со спущенными штанами далеко не убежишь. И потом, даже если ей удастся скрыться сейчас, ее это не спасет. Теперь тайна ее разойдется по всему лагерю — о последствиях страшно даже помыслить. Шведы будут насиловать ее по очереди, а потом непременно убьют. Карл XII не терпел женщин в лагере, даже обозные шлюхи вызывали его дикую ярость, а потому солдатам месяцами приходилось обходиться без женщин. Только быстрая смерть этого человека спасет ее от бесчестья и издевательств или ее собственная. Сирин посмотрела на ствол мушкета, откуда в любой момент могла вылететь пуля, и поняла, что шансов на спасение нет — она даже не успеет достать саблю — или, вернее, их нет, пока солдат в нее целится. Но если он решит перейти к делу, ему придется воспользоваться совсем другим оружием, и он бросит мушкет.

Швед, казалось, читал ее мысли.

— А ну-ка вынимай саблю и кидай во-он туда. И кинжал тоже, — приказал он.

Слова он подкрепил недвусмысленным жестом, подходя еще на шаг ближе. Дуло мушкета уперлось Сирин в лоб. «Ну вот и все», — подумала она и на мгновение заколебалась: не предпочесть ли всему остальному смерть от пули. В этот момент мужчина, раздраженный ее медлительностью, опрокинул ее на землю, приставив мушкет к груди девушки. Наступив ей на бедро, свободной рукой он начал развязывать штаны, потом нагнулся, чтобы вытащить из ножен мешавшую ему саблю. Внезапно загремели выстрелы, вокруг раздались крики, солдаты матерились, где-то душераздирающе заржала лошадь.

Швед дико озирался по сторонам, пытаясь решить, продолжать ему начатое или бросить бабу и бежать в лагерь? Однако прежде чем он на что-то решился, рядом прогремел выстрел. Лицо солдата исказилось. Сирин увидела, как он открыл рот, словно намереваясь закричать. Но раздался только сдавленный хрип, солдата развернуло, и он спиной рухнул прямо на нее, дернувшись несколько раз. Швед затих, тогда только Сирин отважилась приподнять голову и поглядеть, что произошло. Мундир на груди шведа потемнел от крови — пуля вошла ему точнехонько в сердце.

Казаки и русские солдаты пробегали мимо в сторону шведского лагеря, на ходу ведя мушкетный огонь. Убитого шведа никто не удостоил внимания, незамеченной осталась и Сирин. Она уже собиралась освободить руку, чтобы дать знак казакам, но тут заметила, что штаны у нее остаются спущенными. Она решила, что лучше прикинуться мертвой, и неподвижно лежала, пока шведы не перешли в контрнаступление. Русские поспешили отойти назад. Один из шведов бросил короткий взгляд на мертвеца и брезгливо поморщился.

— Хороший боец — и вот ведь пристрелили, когда по нужде пошел. Дурная смерть для храброго парня.

Сирин повезло — швед пошел дальше, и она осталась лежать под мертвым. Чуть погодя она сбросила с себя тяжелое тело, торопливо натянула штаны и завязала пояс. Оправляя одежду, она вдруг ощутила резкую боль в левом плече и увидела кровь. Тут же Сирин почувствовала тошноту и слабость: словно новорожденный ребенок, она едва удерживала голову, закатав рукав, она обнаружила рану, по всей видимости, пуля, сразившая шведа, задела и ее. Боль усиливалась, чтобы не закричать, Сирин крепко сжала зубы.