Ханты, или Звезда Утренней Зари

Многолетняя жизнь в тайге обострила все его чувства, и он всегда безошибочно воспринимал и предугадывал явления природы, а через них и жизненные явления. Чутье ни разу не подводило его. Вот и сейчас обрадовался бы ошибке, да знает, что не ошибается. Может быть, все-таки смутили родственники-искатели?! Нет, конечно, совсем правильных родственников. Люди все очень разные. И за искателями, слыхал, кое-какие грехи водятся. Но кто совсем безгрешен?! Нет, наверное, таких. А коли есть, так немного их. Разве что боги небесные и земные? Так, судя по мифам, и они горазды на разные выдумки и проделки. Во всяком случае, иногда поступают как неразумные младенцы…

После болота он выехал на главную — испокон веков называемую Царской — дорогу, что по сосновым борам, вдоль Матери-Реки, тянулась с запада на восток и соединяла зимой два поселка — Нижний и Верхний. По ней ездили в Город на правом берегу Оби, вывозили пушнину и рыбу. От нее шли ветви-отростки к небольшим селениям охотников.

Вожак Вондыр сам повернул на восток, словно давно ему ведомо было, куда хозяин держит путь. А Демьян ехал, и мысль его быстрокрылой птицей то устремлялась вперед, то вновь возвращалась, то опускалась в глубь времен, то спешила обратно в сегодняшний день. А затем с мелодией полозьев, что показалась теперь скрипуче-жесткой, вернулась к Родниковому озеру. И где-то внутри сначала зашаял, а потом все сильнее и сильнее стал разгораться черный огонь, что шершавым языком лизнул сердце.

Он отчетливо увидел, что озеро перерезано темной бороздой, что острие этой борозды упирается в его недалекое зимовье — несколько малых болотных озер, сосновый бор — тут и дом, и пастбище. Он вспомнил рассказы охотников Нижнего поселка, где уже появились такие гости. Вперед пускают рубщиков с топорами и пилами, рубят прямую и широкую просеку. За ними идут машины со стальными бурами, которыми в таежную землю вгрызаются. Есть у них, по словам знающих людей, и диковинные приборы, что улавливают дыхание Земли, помогают слушать глубины, неподвластные глазу и слуху охотника. Едут они по бумаге, где нарисован лик Священной Земли — озера и реки, леса и болота, боры и ручьи, таежные сопки и низины. Рисунок этот у них картой называется. И наверняка попали туда и зимний дом Демьяна с коралем и конусообразным сараем из жердей — «домом рыбы», где хранится не только рыба, но и мясо и охотничий инструмент. Отмечена на этой бумаге и родовая речка Древесная, или Юхан-Ягун, что впадает в продолговатый, далеко вдающийся в сушу урий-залив. На правом возвышенном берегу этого Юхан-Ягун Урия стоит Весеннее Селение рода. Избушки из тесаного бруса, крытые берестой. За ними выстроились лабазы на курьих ножках для зимней одежды и съестных припасов. Чуть впереди навесы и коптильни — тоже под берестой. Напротив дверей — глинобитные печи, в которых выпекают хлеб. На пристани перевернутые лодки и обласа, вешала для неводов и сетей.

Видно, карта не обошла стороной и Летнее Селение на Левобережье Реки, где на песчаной косе, у леса, примостились легкие дощатые домики, летние лабазы и печи, те же навесы и коптильни.