Хаос

Коснувшись лопатками и ягодицами холодной ткани простыни, она вдруг глотнула воздуха. Ей с трудом удавалось сдержать свои эмоции и не сделать глупости. Он гладил её плечи, бедра и ласково сжимал грудь. Она до невозможности его возбуждала. И ни одна женщина не могла сравниться с ней. Анна была желанна по особенному. И зная, что он владеет её сердцем, его — обнажалось. Находясь рядом с ней, он менялся. И всегда в лучшую сторону. Анна побуждала его на хорошие поступки, а зачастую и мысли. Она была его совестью. И сейчас эта совесть являлась любовью, в которой было так тяжело признаться самому себе.

Страх Теодора перед таким словом, как любовь, была велика. Ему казалось, что сказав это однажды, всё наверняка изменится. И, возможно, не в лучшую сторону. Для Теодора фраза «я люблю тебя» была не пустым звуком. Он придавал огромное значения этому набору букв, решаясь произносит его лишь мысленно, словно молитву богу.

Но сейчас, в эту секунду, он решил, что больше не может отрицать столь очевидное. И высказать это в глаза девушке в момент страсти казалось до простоты оправданным.

Но, Анна решила всё за него. Она посмотрела в его глаза, и он понял: она любит его тоже. И необходимость в произнесении этой фразы пропала. Они оба знали, что чувствуют. И слова не были нужны, чтобы доказать это. Взгляд всё раскрыл сам.

Приподнявшись, она вытянулась чуть вперёд, чтобы достать до его шеи. Сделав дорожку из поцелуев, она добралась до его губ. И каждый поцелуй был чувственным и медленным. Опустившись назад, она прислонилась затылком к подушке и потянула мужчину на себя, не желая лишать его ласки. Покорно следуя её желанию, он наклонился вниз, ощущая руками дрожь в её коленях. Прижавшись щекой к её груди, он обнимал её плечи, пытаясь остановить волнение. Он не торопился, желая доставить ей лишь удовольствие, ведь иначе нельзя. Снова приникнув к ее губам, он провел ладонью по внутренней поверхности бедра Анны и, почувствовав ее возбуждение, стянул с девушки нижнее белье.

— Тебе страшно? — хрипло поинтересовался мальчишка, продолжая покрывать изгиб шеи поцелуями.

Ведьма слегка приподнялась, помогая мальчишке освободиться от широкой белой кофты.

— Нет. Я не… боюсь… тебя, — на протяжном выдохе с трудом ответила Анна.

Теодор мрачно улыбнулся ее настойчивости и, проведя пальцами по согнутому колену, плавно спустился по бедру. Его пальцы медленно проникли внутрь, плавно двигаясь. Извиваясь под его телом, Анна, не в силах сосредоточиться, тяжело вздыхала.

— Тео…

Вырвавшиеся полусонном слова переполнили чашу терпения мужчины. Он стянул с себя оставшуюся одежду и снова навис над девушкой, уже требовательнее целуя ее губы.

В эту ночь он прощал себе ошибки. И если в это короткое мгновение он не может подарить ей весь мир, то хотя бы отдаст всю свою любовь.

Твоей вины нет.

— Иди ко мне, — тихо прошептал Теодор, и Анна покорно прислонилась щекой к его груди.

Её пальцы, уставшие и дрожащие, скользили по острым скулам. Она касалась едва ощутимой щетины и задумчиво рассматривала шторы. Анна вслушивалась в быстрое биение сердца и неровное дыхание, наслаждаясь приятной усталостью.

Испарина на лбу выдавала блаженное состояние Теодора, которое могла подарить лишь любимая женщина. Сейчас она была с ним, и мысль о том, что им придётся покинуть кровать, казалась абсурдной. Желание остаться в комнате было куда более велико, чем необходимость выйти в свет и вернуться в реальный мир.

Сейчас, когда солнце уже проглядывалось сквозь толстые шторы, мир заключался в этой комнате. И всё за её пределами было пустым, не значащим. Всё важное было здесь, рядом с ним.

Глава 32

Анна

— Какие твои любимы цветы, Анна?

Мужчина ласково перебирал пряди светлых запутанных волос, собравшиеся в непослушные прочные узелки после долгой выматывающей ночи. За окном уже был день, такой же холодный, как до этого, но всё же тёплый. Солнце окрашивало белые стены в желто-оранжевые цвета, перекрывающие друг друга слоями блеска.

Из открытого окна доносились звуки города, аромат будней и чувство отрешенности, что испытывали двое уставших людей по отношению к реальному миру.

Анна мирно дремала, лёжа на животе и подложив под голову руки. Её мысли были легки, а состояние — блаженно.

И казалось, к чему Теодор в столь раннее ленивое утро решил донимать её такими глупыми вопросами. Но Анна покорно мирилась со всеми его наплывами любопытства, не сопротивляясь отвечая на любой вопрос.

— Пожалуй, пионы.

Услышав ответ, он приподнял голову и коснулся губами её макушки. Задержавшись в поцелуе на секунду, он вновь отстранился, опустив голову на подушку. Анна более чем удовлетворила его своим признанием, тем самым поставив галочку в очередном вымышленном списке Теодора.

— Да, они прекрасны.

Ещё никогда им не предоставлялась возможность оставаться наедине столь долго и непринуждённо. Происходящее было словно сон, пробуждаться от которого не было желания. Им обоим хотелось утонуть в этом мире, включающем в себя золотистую комнату с тёплой простойной кроватью.