Хаос

Пока мы шли на север, Такеши играл свою роль властно, никому не уступая на пути. Его плащ скрывал большую часть лица, но маска была выполнена в злобном оскале, что делало его плохим выбором для кого-то, кто искал драки. И это было хорошо, потому что другим повезло меньше. Драки вспыхивали через каждые несколько кварталов. Мы прошли мимо одного Мазикина, который лежал у стены, держа порванный поводок и истекая кровью из глубокой раны на груди. Его быстрое, неглубокое дыхание клубилось красноватыми облаками. Кто-то захотел его раба и взял человека силой, оставив проигравшего тонуть в собственной крови. Такеши укоротил верёвку на наших поводках, и через ошейник я почувствовала, как он напрягся.

Механизированные телеги, грузовики и машины — их огромные неуклюжие двигатели были открыты и шипели, а выхлопные трубы выпускали маслянистые чёрные пары — грохотали вверх и вниз по ухабистым дорогам, иногда царапая друг друга, пытаясь протиснуться по каменистой, осыпающейся местности. Технологии в городе выглядели примерно на сотню лет отстающими от Род-Айленда, ничего гладкого, ничего тихого. Всё было шумным и воняло, громким и свирепым. Равно, как и сами Мазикины. Казалось, не было никакого разделения между публичным и частным. Не раз мы проходили мимо пар или групп Мазикинов, которые прижимаясь к машинам или стенам, или лёжа на тротуаре, совершали действия, от которых у меня сводило живот. Секс. Смерть. Боль. Удовольствие. Абсолютно всё отвратительно.

И эти существа держали Малачи в плену.

И где-то среди всего этого было несколько моих одноклассников, которым не очень повезло встретиться с Мазикиными, вторгшимися в мой родной город. Где-то там Айден, звезда бейсбола, и Эван, торговец наркотиками, были порабощены и страдали. Некоторые из тех, кого я встретила в лагере для бездомных в Провиденсе, тоже были здесь. И где-то в этом кипящем аду моя мать была потеряна и страдала. Даже если я освобожу Малачи и выполню эту миссию, каково будет бежать из города, зная, что они всё ещё в ловушке?

— Осталось всего несколько кварталов, — тихо сказал Такеши, ведя нас сквозь толпу.

Теперь он двигался медленно, потому что улицы были полны существ и людей. И большинство из них шли в том же направлении, что и мы. В сторону площади.

Такеши резко остановился, и я врезалась головой о его спину.

— Сюда, — прошипел он, дёрнув мой поводок в сторону достаточно сильно, и я споткнулась.

Потом он зарычал и залаял на что-то рядом со мной. Я подняла голову и увидела в нескольких шагах от себя большого Мазикина. Его тело было покрыто черными пятнами, а одно ухо было оторвано. Он держал в кулаке капюшон Анны и смотрел на неё с жадным нетерпением. Анна стояла очень тихо, сжав рот в тонкую серую линию. Её рук не было видно, они были спрятаны под плащом, вероятно, она уже схватила ножи и приготовилась защищаться.

С разрывающим перепонки звуком система громкой связи снова ожила, и глубокое ворчание диктора-Мазикина эхом отразилось от цементных зданий. И пока Такеши продолжал спорить с Мазикиным-рваное-ухо, толпа сдвинулась к открытой площади впереди, освещённой высокими огнями стадиона. Вход на площадь находился всего в нескольких автомобилях, и тела буквально стекались на неё. Мазикины запрокидывали головы, их взгляды были сосредоточены на чем-то выше уровня улицы. Мазикины даже стояли на крышах домов, глядя вниз на площадь, в то время как те, кто был на улицах, пробирались вперёд, пытаясь разглядеть что-нибудь. Я сделала несколько шагов и поняла, что Такеши настолько поглощён разговором с другим Мазикиным, что отпустил мой поводок. Я повалилась вперёд, когда три женщины на поводках с запавшими лицами попытались протиснуться мимо, и мне пришлось резко сменить направление, чтобы не быть затоптанной.

Затем я услышала это — среди рычания по системе общественного оповещения, одно лишь слово на английском языке, вклинившееся между гудками и скулежом. Одно слово, которое заставило моё сердце сжаться.

Капитан.

Едва дыша, я позволила толпе нести меня, не обращая внимания ни на кого, будь то человек или Мазикин.

Всего несколько десятков шагов и я добралась до площади.

И всего несколько секунд мне понадобилось, чтобы сокрушиться.

На противоположном конце площади, на многоярусной платформе, с раскинутыми руками, в кандалах вокруг лодыжек, запястий и горла, с цементной стеной за спиной, покрытой красновато-коричневыми пятнами, облачённый лишь в свою собственную кровь, стоял Малачи.

Я рванула вперёд. Отчаянный, душераздирающий крик зародился из глубины моей души. Но затем когтистая рука сомкнулась на моём плече, и мохнатая конечность обвилась вокруг моей шеи, оборвав мой крик раньше, чем он вырвался из моего горла.

ГЛАВА 8

Я оторвала ноги от земли и вжала шею, пытаясь вывернуться, но Мазикин обхватил меня рукой за талию и попятился назад, пока я не перестала видеть Малачи. Впрочем, это уже не имело значения. Этот образ отпечатался в моей голове. Глаза его были закрыты, но лицо…