Хаос

Ни быстро, ни медленно. С закрытыми глазами я прижимаюсь в тёплом поцелуе к его мягкой нижней губе, которая на вкус как миллион разных вещей. Как пиво, как мечта или как облака, проносящиеся над луной сегодня ночью. Мой мозг мечется между желанием раствориться в нем и необходимостью отстраниться, когда Шон принимает решение за меня.

Когда он раскрывает губы навстречу моим и углубляет поцелуй, мое сердце колотится о ребра, а дрожащие руки цепляются за его бока. Его пальцы зарываются в густые волосы, притягивая меня ближе, и я слишком потеряна, чтобы когда-либо хотеть быть найденной. Я сжимаю кулаками свободную ткань его футболки, и Шон отрывает свои губы от моих, чтобы тихо промурлыкать мне на ухо:

— Пойдем со мной.

Не успеваю я опомниться, как моя рука оказывается в его руке, и я следую за ним сквозь толпу. Поднимаюсь по лестнице. Дальше по коридору. В темную спальню. Дверь за нами закрывается, и в слабом лунном свете, отбрасывающем мягкий свет по всей комнате, эти восхитительные губы снова заявляют права на мои.

— Как тебя зовут? — спрашивает Шон между поцелуями, его талантливый рот опускается к моей шее.

Думаю, могла бы ответить ему, если бы действительно помнила. Вместо этого я упиваюсь его губами и каждым местом, к которому они прикасаются. Его руками и тем, как они прокладывают запретную территорию на моей коже. От его прикосновения у меня мурашки бегут по коже, а потом жар обжигает шею, руки, сердце.

— Это не имеет значения. — Я тяжело дышу, и тихий смешок звучит у моей шеи, прежде чем Шон выпрямляется и дарит мне улыбку, от которой мои колени превращаются в желе. Он дергает за узел моей фланелевой рубашки и позволяет ей упасть на пол между нами. Затем его пальцы цепляются за мою майку и стягивают ее через голову.

Я и раньше целовалась с парнями. Прошла первую базу и задержалась на второй. Но когда Шон тащит меня к кровати и кладет сверху, я понимаю, что меня призывают в другую лигу — ту, к которой я вероятно не готова, но все равно постараюсь быть хороша.

Потому что это он. Потому что это Шон. Потому что, хотя я и не за этим пришла сюда сегодня вечером, теперь я думаю, что умру, если уйду ни с чем.

Погрузившись в одеяла, которые не являются моими, я притягиваю его сверху, чтобы снова почувствовать его губы, стонущие, когда каждый дюйм его тела прижимается к моим выпуклостям и плоскостям. Мои пальцы скользят под его потертую мягкую футболку, и вместе мы стягиваем ее ему через голову.

— Шон, — стону я, целуя его, и твердость внутри его джинсов заставляет меня переступить через край. Я называю его по имени, просто чтобы сделать происходящее реальным, чтобы убедить себя, что я не сплю.

— Черт, — выдыхает он и разделяет наши тела ровно настолько, чтобы расстегнуть ширинку, целуя меня. Сразу после этого он расстегивает мои пуговицы, и я вылезаю из джинсов и трусиков, пока он вылезает из своих джинсов и боксеров. Через секунду у него в зубах оказывается квадратик из фольги, а потом он раскатывает презерватив, а я украдкой смотрю вниз и прикусываю губу между зубами.

Все движется в быстром темпе, так быстро, что мой мозг продолжает кричать, что это происходит не на самом деле. Шон словно сладкий сон, стоящий на коленях между моих ног, и когда мой взгляд возвращается к его лицу, он ухмыляется мне.

— Это должно уйти, — говорит он, дергая меня за бретельку лифчика, и я выгибаю спину, чтобы расстегнуть его.

Он снимает с моих плеч последний предмет одежды, а потом его глаза впиваются в меня, и я дрожу под его пристальным взглядом. Его мозолистая ладонь обхватывает обширную выпуклость моей груди, и он нежно массирует ее, прежде чем провести большим пальцем по соску, как он щелкал бы настроенной струной гитары. Я задыхаюсь от ощущения, которое захватывает каждое нервное окончание в моем теле, и глаза Шона снова встречаются с моими. Он выдерживает мой пристальный взгляд и устраивается между моих ног. Когда он продвигается вперед, я чувствую давление, затем толчок и растяжение, которые заставляют мои глаза зажмуриться. Я цепляюсь за него, притягивая так сильно, как только могу. Мой подбородок упирается в изгиб его шеи.

— Ты в порядке? — спрашивает он, и я лежу, запустив руку ему в волосы и посасывая губами мочку его уха. Он не знает, что лишает меня девственности — потому что ему не нужно знать, потому что я не хочу, чтобы он знал.

Что бы он подумал? Остановился бы?

Он снова начинает двигаться, медленно, и я приказываю своему телу расслабиться, расслабиться для него, как бы ни было больно. Все было не совсем так, как я представляла себе свой первый раз. Я представила себе ароматические свечи, музыку и… чтобы парень хотя бы знал мое имя.

О боже, мою девственность забирает парень, который даже не знает моего имени.

— Кит, — выпаливаю я.

Шон продолжает входить и выходить из меня, выдыхая:

— А?