Хаос: Единение Стражей

Пускай, я убил с десяток людей, но те совершили куда больше злодеяний за короткий срок и гораздо хуже, нежели я за свою жизнь. То была не месть, а заслуженное наказание. Я бы мог называть это справедливостью, однако не возьму на себя ответственность судить о праведности. Скорее всего я посчитал свои действия правильными. А что же делают Боги? Ужель они скованны законами смертных? Очень сомневаюсь. Никто не знает, по каким правилам живут Боги. Всем известно лишь одно самое главное – им запрещено вмешиваться в жизни низших созданий. Не думаю, что кому-нибудь из них есть до меня дело.

Сейчас я в темнице с остатками одежды на теле, закованном в цепи. Всё равно пусть не ликуют раньше времени. Мой разум не утратит ясность, слух не лишится остроты, и даже самый густой мрак не притупит зоркость моих очей. Ни один волос не поседеет, ни один мускул не ослабнет, пока я не выберусь отсюда. Я наточу свой ум, стану слушать каждый шорох, научусь видеть сквозь темноту и буду напрягать все свои мышцы, дабы они сохранили силы до моего побега».

Изгнанник: – Знаешь, когда-то и я задавался теми же вопросами, что и ты сейчас.

Менай: – Кто здесь?

Изгнанник: – Ну, если тебя это успокоит, можешь считать меня голосом своего разума, который ты намерен сберечь.

Менай: – В таком случае, я сошёл с ума.

Изгнанник: – А как насчёт друга?

Менай: – Я не вижу, как ты выглядишь, не знаю твоего имени и вообще впервые слышу твой голос. О дружбе не может быть и речи.

Изгнанник: – Может я – такой же узник?

Менай: – Я слышу в голосе, что ты сломлен и лишён свободы, хотя твой острог не здесь и, вероятно, страшнее моего.

Изгнанник: – Что ж, попробуем иначе. Я – твой возможный шанс на спасение, точнее побег.

Менай: – Хм, уже лучше, но звучит по-прежнему неубедительно. Наверное, потому что я не настолько глуп, чтобы не спросить, какова цена.

Изгнанник: – Хорошо, значит поговорим начистоту. Я – тот единственный Бог, коему небезразлична твоя судьба.

Менай: – Лжёшь. Боги не становятся узниками.

Изгнанник: – Много ли ты знаешь о наших законах? Как ты сказал, наши тюрьмы страшнее, чем вы можете себе представить. Я обладал властью, что тебе и не снилась.

Менай: – Теперь, видимо, нет.

Изгнанник: – Отчего же? Я хоть не столь могущественный Бог, каким был прежде, но мне ничего не стоит утащить твою душу.

Менай: – Низвергнутый Бог? Что-то новенькое.

Изгнанник: – Полагаю, ты уже понял, что это ненадолго.

Менай: – Так чего же ты хочешь?

Изгнанник: – Оставить после себя то, что исправит сей прогнивший мир. То, что установит порядок и восстановит справедливость.

Менай: – Сам говоришь, утратил могущество.

Изгнанник: – О, не переживай, остатка моих жизненных сил хватит, чтобы дать миру то, чего он заслуживает.

* * *