Хаос любви. История чувств от «Пира» до квира

Исследуя с феминистской точки зрения порнографические дискурсы и сексуальную политику работ, обычно считающихся враждебными по отношению к женщинам, я начала замечать, что чем больше появляется дискурсов сексуальности, тем больше иерархий, управляющих такими оппозициями, как мужчина/женщина, садист/мазохист, актив/пассив и субъект/объект, имеет тенденцию разрушаться. Покуда сексуальное удовольствие рассматривается как обладающее правильной функцией и целью – будь то репродукция, любовь, контроль над другим или даже оргазм, рассматриваемый как кульминационное высвобождение на пути к цели, – оно пребывает в рамках относительно узкой маскулинной экономики производства. Но когда сексуальное удовольствие начинает культивировать (уже присущие ему) перверсивные качества; когда оно избавляется от строго биологических и социальных функций и становится самоцелью; когда перестает связывать удовлетворение с высвобождением, разрядкой или извержением; когда желающий субъект пользуется то одним объектом, то другим, не вкладывая ни в один абсолютной ценности; наконец, когда этот субъект видит в объекте скорее меновую стоимость в бесконечной игре замещения, чем потребительную стоимость владения, – тогда мы оказываемся в той области, которая теперь должна быть описана как более феминная экономика потребления, лучше всего представленная тем образом, который Стивен Маркус счел столь тревожным: кончающая женщина, мастурбирующая «механико-электрическим прибором»[230].

Герберт возмущен тем фактом, что мужчины наполняют женщин своими отчужденными и презираемыми желаниями. Однако, лишая их собственных сексуальных желаний (которые могли бы, подобно мужским, находить выражение в жесткой порнографии), Герберт сам создает пустоту, которая должна быть заполнена. Конечно, иногда, как он пишет, мужчины воображают, будто дают женщине то, чего она хочет, насилуя ее. Но, чтобы думать так, они должны были сначала изъять ее желание чего-то иного – или помешать ей дать этому желанию успешное выражение. Чтобы внутри женщины была «плохая девочка», сначала должна быть сконструирована «хорошая девочка», которая ее вместит. Вдохновленный Лаканом Лоуренс Крамер выражает ту же мысль в более громоздких и пугающих терминах: «Фаллос состоит в отношениях комплементарности, но не к другому объекту, а к месту или позиции, к женскому положению. Это положение существует для того, чтобы демонстрировать нехватку, которую можно восполнить: восполняемую нехватку, нехватку, восполняемую фаллосом, нехватку, благодаря которой фаллос мыслит себя вызванным к существованию, хотя на самом деле (но это секрет) призывают не его, а это сам фаллос вызывает нехватку к существованию, чтобы помыслить нехватку как зов, зов о помощи, о конце, о спасении. Фаллос вызывает нехватку к существованию, чтобы стать фаллосом» [231].