Хаос на пороге (сборник)

Я замедлил шаг и остановился у входа в рощицу.

– О чем ты, сестра? – Я старался говорить негромко. Улыбнулся, демонстрируя уйму белых зубов. Очень крепких.

Девушка покачала головой.

– Вы не из наших.

– Я новенький.

– Нет.

– Откуда ты знаешь?

– Знаю.

– Да откуда же??

Глаза у нее были куда старше, чем у восемнадцатилетней. И изливали яркий свет. Мне захотелось улыбнуться по-настоящему.

– Можно, я присяду?

– Вы кто?

– Друг.

– Нет, я про имя.

– А. Джон По.

– По? Прямо как писатель.

– Да.

– Здорово. В школе я кое-что его читала. Про кота, и потом еще про сердце под половицами.

– Страшная штука.

– А мне показалось – грустная. Эти бедняги совсем потерялись.

Я промолчал.

Она кивнула на свободный конец скамьи.

– Ладно, садитесь.

Я сел, но не слишком близко: нарушать личное пространство – не самое удачное начало. И не далеко, чтобы нас не разделяло большое расстояние. Да, нужно знать правила игры.

Мы смотрели на двух голубей, которые, воркуя, топтались по траве.

– Вас прислали мои родители, – скорее сообщила, чем спросила она.

– Они о тебе беспокоятся.

В ответ девушка опять улыбнулась, еле заметно.

– Хотят убедиться, что у тебя все нормально, – продолжил я.

– Вы сами-то в это верите?

– Конечно. Они же твои родители.

Она разглядывала мое лицо.

– А по вам и не скажешь, мистер По, что вы такой наивный.

«А по тебе не скажешь, что тебе восемнадцать», – подумал я. А вслух предложил:

– Можно все обсудить, если хочешь. Только нет ли места получше?

– Здесь спокойнее.

– Для кого?

– Для меня. Понимаете, я примерно представляю, как это происходит. Вы приходите – такой безобидный, дружелюбный – и уговариваете меня куда-нибудь отсюда выйти. Перекусить и поболтать, как-то так. А стоит нам только оказаться за оградой, вы меня хватаете и тащите к родителям.

– Тебя послушать – так это прямо похищение. Я всего-то хочу отвезти тебя домой.

– Нет. Вы хотите отвезти меня туда, где живут мои родители. А мой дом – здесь, – она похлопала по скамье. – Вот мой дом, мистер По. – Девушка обвела рукой пышную растительность. – И вот. – А потом положила руку на грудь, туда, где сердце. – И вот.

– Ладно, я понял. Наш дом – там, где мы. Наш дом – наше тело и наше сознание. В общем, все это звучит хорошо, но твоя семья – не здесь. Твои родители ждут тебя в вашем семейном доме.

Девушка продолжала терпеливо улыбаться. Мне следовало преодолеть этот уровень самоконтроля, потому что за ним были нужные мне рычажки. Один из них – страх. Другой – неуверенность, которая тоже есть разновидность страха. Их много.

– Мистер По, – сказала она, прежде чем я успел дотянуться до первого рычажка. – А нам все это нужно? Ну, то есть, я понимаю, что вам платят за работу, и, наверное, полагается вознаграждение, если вы меня привезете. Знаю я папины методы. Он умеет стимулировать. Мне кажется, нам проще играть в открытую. Вы хотите заработать свой гонорар. Папа с мамой хотят меня вернуть, упрятать в больницу и получить опекунство – надо мной и моими деньгами. Они думают, я чокнутая, а вы думаете, что мне здесь промыли мозги. Так ведь? Я ничего не забыла?

Пришлось улыбнуться.

– Сообразительная малышка.

– Мне почти девятнадцать, мистер По. Я давно не малышка.

– Девятнадцать – не так уж много.

Она покачала головой:

– Девятнадцать – это столько, сколько мне отпущено.

Мы помолчали.

– Ну, – подбодрила она, – спрашивайте.

– Что спрашивать?

– Что-нибудь. Я сейчас сказала, что девятнадцать – мой предел. Может показаться намеком на суицид. Или фатализм. Или признак глубоко запрятанной депрессии. Ну, давайте, комментируйте.

Я только и сказал:

– Интересная ты девочка.

– Личность. Если не хотите считать меня женщиной, называйте личностью. Я вам не девочка.

– Извини. Таки да, ты интересная личность.

– Которая не соответствует шаблону, да?

– Какому шаблону?

– Ну, если бы речь шла о политике или какой-нибудь радикальной воинствующей группировке, вы бы ждали от меня большей эрудиции. Ждали бы заумных цитат, всякой марксистской или псевдомарксистской дребедени. Но наша церковь – не радикальная. Нас политика не интересует. Меня уж точно не интересует. Такие, как вы, называют наши взгляды культом апокалипсиса.

– Если это неудачное выражение, скажи, как называть.

Она рассмеялась.

– Да нет, нормально. Так и есть.

– Что – так и есть?

– Нам приходит конец.

– Из-за Нибиру?

– Конечно.

– А что такое Нибиру? Ведь даже единого мнения нет.

– Да, – она усмехнулась. – Это не коричневый карлик.

– Вот как?

– Думаете, я ничего не знаю. Думаете, я глупая маленькая девочка, попала в секту и уверена, что все мы пересядем на пролетающую планету. По-вашему, это новые «Врата рая» и новая комета. Вот как вы думаете.

И снова это был не вопрос, а утверждение.

– Давайте, я расскажу, – продолжала она, – что нам говорят здесь, в Церкви. В первую очередь нам объяснили, почему Нибиру не может быть бурым карликом. Потому что карлик – тело, превышающее размером Юпитер. Будь оно даже на самой далекой орбите, его обязательно бы обнаружили, поскольку его гравитация затрагивала бы все планеты в Солнечной системе.

– Ясно.