Хаос: Наследник Ведьмы (СИ)

Я лежал на кровати много часов, всматриваясь в тающие во мраке силуэты. Сил двигаться не было, однако думать почему-то еще оставались. И я думал — размышлял и размышлял, пока от кипучего коктейля из страха, растерянности и новых попыток примириться с неотступным чувством предательства и внезапными поворотами событий не заболела голова. Морально я измотал себя до крайности этой ночью. В какой-то момент ко мне даже пришло запоздалое сожаление о том, что я так и не выпил с Гейлом, но я тут же отмел эти мысли, вспоминая о важности произошедшей сегодня встречи. Мне довелось увидеть самого Смерть — первородного артека, великого Царя Загробного мира. И вместе с тем мне доверили знание одной из легенд Примумнатус. О безумно влюбленном Хаосе, об убийстве, о слепости и надежде на то, что тьма заберет все, а правда никогда не вскроется.

Но тьма не забрала — выплюнула брошенного в нее раздавленного артека, забрав у того лишь рассудок. И теперь… Теперь ЭТО может быть Диггори. Тем, с кем так близок стал Гейл. Тем, кто сидел с нами на пляже и мило улыбался и смеялся, угощая бедных тощих детишек вкусными сэндвичами. Это казалось невероятным, невозможным, чудовищным. Но с переменной по фамилии Харт все складывалось слишком хорошо, чтобы просто отмести такой вариант.

Я заснул часу в четвертом. Рассвет уже занимался на улице, когда мир снов все же соизволил принять меня. Но и там тревога не отпустила.

В вязкой дымке сновидений я был Хаосом. Блуждал по тьме в поисках выхода, рвался прочь, убегая от боли, страха, горя. Но ноги опутывало что-то тяжелое, а за спиной рокотало страшное. Я чувствовал, что вот-вот все, весь этот чертов темный мир, рухнет и заберет меня с собой, в мрак, из которого не найти пути к свету. И когда понимание этого окончательно укоренилось в моей голове, я побежал. Побежал как в последний раз, захлебываясь собственным плачем и воем. «Спаси меня!» — кричал тот, кем я был не пойми кому.

Но тьма не отзывалась на крик. Чувство опасности вперемешку с ужасом глубоко засели во мне, гоняя по безжизненным пространствам сна.

И только спустя долгие часы изнуряющего бега свет наконец принял меня — тьма осталась позади, рокоча в неистовстве. Я достиг залы — огромной комнаты, чьи очертания терялись в белом тумане, а из интерьера были только стены. И посреди этого света и белых стен стояла фигура. Со своей позиции, несмотря на слишком яркий свет, я видел, что это был мужчина в черном, с черными же волосами. Тощий до ужаса, настолько, что плащ спадал с плеч. Его волосы водопадом стекали по плечам и груди до пола, и стелились даже по нему мягким шелком. Он кутался в них, как в одежду, а фигура его источала непонятную силу. Покой разливался по моему телу в его присутствии. «Он не опасен. Он поможет.» — именно эти мысли родились в моей голове, и сопротивляться им не было сил.

Я рванул к своему спасению. Не знаю и не хочу знать, почему я решил, что этот человек может мне помочь. Просто что-то в глубине меня подсказало. И я поверил — потому что хотел, потому что страстно мечтал о том, чтобы этот кто-то спас меня от прорывающейся в пределы залы тьмы. Я шагнул ему навстречу — сначала медленно, но с каждым шагом все быстрее. Однако стоило мне чуть быстрее опустить ногу на пол, как гулкий стук пронесся по всему помещению. Человек повернулся на шум.

Мой крик растаял в ослепительном свете.

Я проснулся. И последнее, что помнил — безумные глаза ярко-золотистого цвета и оскал, исказивший обагренные кровью губы.

Среди разметанных подушек и одеяла, я лежал, шумно втягивая душный воздух комнаты. Одна нога свесилась с кровати, другая была согнута. Воздух поступает в легкие с сильными вдохами, я хриплю и внутри все ноет. Но я снова я — Мортем Ирвинг, мальчик в маленькой комнатке в доме могильщика-артека. Все позади, все осталось там, во тьме. Но почему тогда меня все еще трясет, а руки так плохо слушаются, когда я пытаюсь коснутся ими горящего лица?

— Да чтоб тебя… — этот кошмар был таким реалистичным. Я все чувствовал так, как если бы и в самом деле оказался в том месте.

Утро было испорчено. Заснуть во второй раз я уже не смог, несмотря на то, что на часах было только семь и спал я всего три часа. Но и подниматься с кровати не было никакого желания. Видеть Лорела сейчас не хотелось от слова совсем. Наверняка он сейчас тоже испуган… Его, смотрящего на меня затравленным виноватым взглядом побитого пса, за вчерашний вечер хватило с лихвой. Не хотелось к страху примешивать еще и горечь борьбы с чувствами, которых не должно быть.

Потому я просто прижал ладони к лицу и шумно выдохнул. Бабушка… Надеюсь, ты видишь, что со мной происходит? Потому что все это — твое наследие. Я не злюсь, просто… За что? Что я такого сделал в прошлой жизни, что в этой на меня, как из рога изобилия, сыпятся неприятности и трудности, от которых голова кружится, а рассудок все ближе к точке невозврата? Надо позвонить Гейлу. И быстро.

Плевать, что сейчас только семь утра — Гейл после пьянок ранняя пташка. Уверен, он уже встал.