Хаос: Наследник Ведьмы (СИ)

— Он может знать, да? — догадливый Гейл. Как всегда обрывает мои жалкие оправдания своими насмешливыми, но добрыми фразочками. — Не боись, понимаю все. Уверяю тебя, встреча пройдет без сучка без задоринки. А вечером прогуляемся. Или у меня посидим. Можешь даже с ночевкой остаться — купим пиццы, поболтаем.

— Замечательное предложение. — успокой меня. Уйми волну ужаса в моей душе. И просто будь рядом, как бы глубоко я не утонул.

— Вот и решили. Успокойся. Не волнуйся. Мы через все пройдем. — не хватает только теплой руки на плече.

— Ага. Спасибо, что все еще со мной. — надеюсь, наша дружба останется вечной. Ведь что бы я делал без Гейла?

— А как иначе? — он смеется. Так задорно и весело, что мне тоже хочется засмеяться. — Ладно, давай. Мне пора идти одеваться. А ты возьми себя в руки и собери своих магических друзей для оглашения соображений.

— Как ты догадался, что я им еще не рассказывал?

— Мортем, мы знакомы с тобой много лет. Уж я то знаю, что первым делом ты всегда все рассказываешь мне. — а потом он отключается, лишь повторив свое короткое прощание.

Он прав. Он так чертовски прав. Всегда ему, все ему. Папа побил — к Гейлу. Мама на уши присела — к Гейлу. Моя жизнь встала с ног на голову — привет, друг. Неужели я настолько открытая книга? Усмешка искривляет губы. Гейл-Гейл… Самый лучший друг на свете. Единственный, кто сможет спокойно и с юморком вытерпеть мой непростой нрав и заставить исправить каждую дурную черту.

Но почему внутреннее чувство тревоги не оставляет меня?

Нет… Я знаю ответ на этот вопрос. Слишком ясно он теперь встает перед моими глазами. Сейчас настал тот момент, когда две сферы моей жизни начали сливаться воедино. И с этим надо было что-то делать, пока что-то на что-то не повлияло без шанса на исправление. Но теперь исправлять все становится куда труднее, чем раньше. К миру тайн, загадок и артеков присоединился Лорел, перед любовью к которому я до сих пор готов сдаться. Однако Гейл и ребята все равно остались по другую сторону границы недозволенного!

Что мне выбрать — верных друзей, с которыми мы прошли рука об руку большую половину жизни, или Лорела, одна улыбка которого может заставить меня следовать за ним преданным щеночком? Я не знаю. Не могу решить. Не мог решить до того, как выяснил правду, и не могу теперь.

Вот бы все решилось без моего участия. Вот бы случилось что-то, чтобы я мог четко и ясно сказать — я должен остаться в Новумнатус или Примумнатус. До правды эта мысль в моей голове только оживала, теперь же — укрепилась. Я просто… Просто не могу решить этот вопрос самостоятельно. Слишком трудный выбор для того, кто никогда не умел идти по правильному пути.

Черт, все, хватит! Мне пора перестать жалеть себя. Надо встать и пойти к Лорелу — рассказать ему все. Начать наконец действовать, а не наматывать сопли на кулак! Я и так два долгих дня ныл, ныл и ныл! Как и сказал Гейл, пора было брать себя в руки и делать, а не плакать над горькой судьбой. Я решу этот вопрос — как только новый виток событий подойдет к концу. И мне не нужна помощь вселенной, чтобы самостоятельно принять решение о том, кто дороже и важнее.

Я поднимаюсь на ноги, чтобы пройти к комнате своего соседа. Вопросы и мысли остаются пылью на простынях.

***

Звонок раздается в обед. Лорел, Селина, Ева — именно они сидели на кухне, когда мой телефон взорвался какофонией звуков. Важный разговор был испорчен. Три взгляда — два неодобрительных и один заинтересованный — обратились на меня. Под их недвижимым вниманием, я достал телефон из кармана. Все возмущения застряли в горле, когда на экране высветилось родное «Гейл».

— Алло? — Селина цокнула языком и махнула рукой, когда я ответил на звонок. Моего оскала ей, впрочем, хватило, чтобы не сказать ни слова.

— Мортем! — но в трубке раздался не голос Гейла.

Крик Томми заставил все внутри меня сжаться. Отчаянный вой, болезненный крик, мольба о помощи — все слилось воедино в детском голоске. Шорох, стук, звон, крики — мурашки побежали по телу, когда я услышал рвущий барабанные перепонки крик Коста.

— Томми, что там у вас? Что случилось? — пальцы на пластике телефона задрожали, но голосу сорваться я не дал.

Три пары глаз обрели взволнованность. Но я не обратил на это внимания — куда больше меня интересовал звонок и плач Томми на другом конце телефонной трубки. Внутри рождалось чувство тревоги, грозящее перерасти в ужас.

— Мортем… Помоги! — Томми плакал так отчаянно и надрывно, что мне стало больно и захотелось в ту же секунду оказаться рядом с ним. Впрочем, секунда братского чувства закончилась дрожью в плечах. — Нет! Не подходи ко мне! Нет!