Хаос: Наследник Ведьмы (СИ)

Вот что за человек? Знает ведь, что на меня орать все равно что бензин в огонь лить литрами, и все равно делает это. А я что за человек? Понимаю ведь, что он это специально, что бы я уж точно пришел, но все равно ведусь и психую. Понимаю, что виноват перед ним безмерно, но не могу сдержать непрошенного гнева.

Ух, ну ты у меня и попляшешь, Гейл!

***

Я добираюсь до нужного места в считанные минуты.

Из опрятного и чистого района я попадаю в настоящую помойку. Здесь низкие серые дома тянутся к небу своими покатыми крышами и зло пялятся на проходящих мимо них грязными старыми окнами. Здесь раскрошившийся старый асфальт под ногами покрыт слоем мусора и грязи, о происхождении которой знать не хочется. Здесь бродят грязные люди в потертых одеждах, с желтыми от пьянства лицами и дрожащими руками, с шальными глазами, в которых плещется только ненависть. Внезапно для себя я обнаруживаю, что чертова сила активировалась. За спинами проходящих мимо я вижу клубы цветного дыма — в основном красного и синего.

Вспышка злобы сошла на нет. Но я не замедлился. Я встал, только достигнув стройки. Зашел, как и всегда, с правой стороны. Здесь высокий синий забор еще крепок и стоек и его высоты для меня непреодолимы. Отсюда — направо. С другой стороны забора, сопряженной с разрисованной граффити стеной пятиэтажного кособокого дома, есть небольшая дыра в синем полотне. Мы ее и проделали, когда только-только пришли сюда. И граффити — череп с горящими глазницами и вырывающимся из носа пламенем — нарисовали тоже мы. Кост и Томми постарались тогда, обозначая нашу территорию.

Пробравшись на стройку сквозь дыру, измазав все колени и ладони в песке и грязи, я для начала осматриваюсь. Здесь ничего не поменялось с тех времен, когда наши ноги впервые ступили на этот грязный клочок земли. Два кое-как достроенных этажа нового жилого дома возвышались над пустырем, на котором были в беспорядке понатыканы брошенные сломанные строительные материалы — балки, деревяшки и кирпичи. Во дворике никого не оказалось. Я устремился к недостроенному подъезду. Ну как подъезду… Дыра в бетонной стене, в которую должна была ставиться дверь, ведь может считаться подъездом? Наверное, да. Мы над проемом даже фонарь на крюке, вбитом в стену, повесили. Он сейчас не горел, но ведь на дворе не ночь.

— Гейл! — я вхожу в огромную залу и громко кричу. Здесь не успели воздвигнуть ни стены, только балки да подпорки, которые должны были создать ограждения одной квартиры от другой. — Выходи сейчас же!

— Сам двигай ко мне булками, сволочь малолетняя! — голос доносится со второго этажа, замечательно.

Я поднимаюсь по крошащейся под ногами бетонной лестнице на второй этаж, который от первого отличается только наличием деталей интерьера, которые натащила моя банда за все время нашего обитания здесь. И сразу же замечаю того, кто мне и нужен.

Гел развалился на древнем тканевом диване без правого подлокотника и половины спинки. Лежит, свесив длинные ноги в пижамных штанах с одного края кровати. Весь обвит синим дымом, что словно кокон окружил его. На деревянном столике без одной ножки, что находится рядом с диваном, стоит початая бутыль вискаря и кружки из шкафчика в дальнем углу этажа. Горка книг в изголовье дивана, пухлые пакеты рядом с ней и упаковки от обедов быстрого приготовления на столе прямо намекают на то, что ситуация просто отстойна. Остатки гнева покидают меня сразу же, как Гейл садится, сбрасывая на пол толстую книгу — «Властелин колец», это обложку я узнаю где угодно. Друг выглядит ужасно — губа с правой стороны рассечена, но покрыта бордовой корочкой, под глазом красуется огромный синяк, а на лбу с все той же правой стороны нашли свое место глубокие ссадины.

— Гел, твою мать… — я отлично знаю, что это значит.

— Завались. Я тебе вчера два часа звонил, пока мой папаша в ванну ко мне ломился. Хотел к тебе свалить. Но ты не ответил. — он шмыгает носом и сдвигается в сторону, оставляя мне место на диване. Я вижу расстеленную на нем простынку и тонкое одеяло.

— Мать мою, Гейл, прости, я просто… Вляпался по самые уши в дерьмо, блять. — вчера вечером, пока Крис Нейлсон выбивал дерьмо из сына, я искал в интернетике информацию о артеках. За всей этой чертовой историей я совсем позабыл о лучшем друге.

— Так давай, расскажи мне. Сядь и поведуй, почему я три дня не мог до тебя дозвониться? — он похлопывает ладонью по дивану рядом с собой. Лицо у него хмурое, но глаза как всегда добрые и понимающие. Клубящийся вокруг него синий дым принимает его очертания, но стремительно иссякает, становясь все миниатюрнее. За какие только достоинства мне такое счастье в жизни досталось?

— Я… Я не могу. — и это относится к обеим ситуациям. Мои штаны слишком грязные, чтобы садиться на то место, на котором Гейлу спать. А история настолько невероятная, что говорить о ней и вовсе не стоит.

— Не можешь сесть или не можешь рассказать? — Гейл хватает со стола кружку с отломанной ручкой, на боку которой нарисован черный котенок с розовым клубком ниток. Любимая кружка Гела. Я почти уверен, что в ней горячительное.