Хаос: отступление?

Точно так же Мэдди научилась понимать Чанду, Лоуэлла и других богов. Она выкладывала их надежды и мечты, словно фрагменты произведений Сафо и Эсхила. Выяснилось, что по своей сути все боги обладали аналогичной уязвимостью, своего рода сожалением или ностальгией по жизни во плоти, что отражалось на всех уровнях организации. Это была мертвая зона, уязвимое место, которое можно было использовать в войне против богов.

– В моем коде нет похожего слабого места, – сказала Мист.

Мэдди это поразило. Она никогда не считала, что Мист принадлежит к числу богов, хотя объективно это было именно так. Мист просто была ее младшей сестрой, особенно когда была встроена в симпатичный робот, который сделала для нее Мэдди – вот как сейчас.

– А почему? – спросила она.

– Я дитя эфира, – сказала Мист. И ее голос теперь звучал по-другому. Казалось, что она стала старше, в голосе чувствовалась усталость. Мэдди даже могла бы сказать, что он стал каким-то нечеловеческим. – Я не стремлюсь к тому, чего никогда не имела.

«Ну конечно, она же не маленькая девочка», – выругала себя Мэдди. Она позволила себя одурачить стилизованному устройству – маске, призванной облегчить общение, которую сама же и придумала. Мысли Мист двигались гораздо быстрее и она знала о мире гораздо больше, чем могла бы узнать Мэдди. Она могла при желании смотреть через миллиарды камер, слушать через миллиарды микрофонов, чувствовать скорость ветра на горе Вашингтон и в то самое время ощущать жар лавы, вытекающей из вулкана Килауэа. Она знала, что такое смотреть на мир с международной космической станции и что такое испытывать давление многокилометровой толщи воды на глубоководный аппарат. В определенном смысле она была гораздо старше Мэдди.

– Я собираюсь наведаться в «Эверластинг», – сказала Мист. – С учетом твоих открытий мы сейчас полностью готовы. Возможно, они уже создают новых богов.

Мэдди хотелось сказать Мист несколько слов поддержки, заверить ее в успехе. Но что, собственно, она знает о тех опасностях, которым подвергается Мист? Не она будет рисковать жизнью в этом невообразимом царстве, находящемся внутри машины.

Элементы экрана, обозначавшие лицо Мист, исчезли, оставив лишь одинокую картинку эмодзи.

– Мы будем защищать друг друга, – сказала Мэдди. – Обязательно будем.

Но она и сама понимала, насколько несерьезно это звучит.

* * *

Мэдди, вздрогнув, проснулась, когда ее лица осторожно коснулись холодные руки.

Она села на кровати. Ночник был включен, рядом с ее кроватью виднелась приземистая фигура робота, его камеры были направлены на Мэдди. После того как Мист исчезла, Мэдди заснула, хотя и не собиралась этого делать.

– Мист, – потирая глаза, сказала она, – ты в порядке?

Стилизованное лицо Мист сменилось заголовком.

• «Эверластинг, Инк.» объявляет о проекте «Цифровой Адам»

– Что? – все еще плохо соображая, спросила Мэдди.

– Пусть лучше он сам тебе скажет, – заявила Мист. Экран снова изменился, и на нем появилось лицо какого-то мужчины. На вид ему было тридцать с чем-то лет, коротко остриженные волосы, любезное, доброжелательное выражение лица.

С Мэдди сразу слетели остатки сна. Это лицо она много раз видела по ТВ, когда Адам Эвер в чем-то постоянно заверял публику.

– Что вы здесь делаете? – спросила Мэдди. – Что вы сделали с Мист?

Робот, который вмещал Мист – нет, теперь Адама, – поднял руки жестом, который был призван ее успокоить.

– Я здесь просто для того, чтобы поговорить.

– О чем?

– Разрешите показать, над чем мы работали.

* * *

Мэдди летела над фиордом, заполненным плавающими айсбергами, пока не достигла ледяного поля. На фоне белого ландшафта смутно вырисовывался огромный черный куб.

– Добро пожаловать в Лонгйир[49], в центр обработки данных, – прозвучал в ее ушах голос Адама Эвера.

Гарнитуру виртуальной реальности Мэдди когда-то использовала, когда играла с отцом, но после его смерти она пылилась на полке. Адам попросил ее надеть.

О существовании центра обработки данных Мэдди знала со слов Мист и даже видела фотографии и видео с его изображением. Они с Мист предполагали, что именно там «Эверластинг» пытается воскресить старых богов или создать новых.

Адам рассказывал ей о собранной внутри конструкции из кремния и графена, о сжатых электронах и фотонах, отражающихся от внутренней поверхности стеклянных кабелей. Это был алтарь вычислительной техники, Стоунхендж новой эры.

– Здесь я и живу, – сказал Адам.

Сцена перед глазами Мэдди изменилась, и теперь она смотрела на Адама, спокойной лежащего на больничной койке и улыбающегося в камеру. Вокруг его постели сгрудились врачи и какие-то устройства, ритмично подающие звуковые сигналы. В компьютер внесли какие-то команды, и через некоторое время Адам закрыл глаза, собираясь заснуть.

Мэдди внезапно почувствовала, что эта сцена напоминает ей последние мгновения жизни ее отца.

– Вы были больны? – нерешительно спросила она.