Хаос. Закон. Свобода. Беседы о смысла

Но, разумеется, будет и обратное. Придется сказать: «Господи, я не отозвался на Твое присутствие, или на Твой призыв, или на крик о помощи, который слышал, или на нужду, которую видел; или еще хуже: я ответил на него плохо, отмахнулся от него, проявил холодность или – что хуже всего – ханжество. И стыжусь ли я этого?» Так можно исповедовать Богу все главные прегрешения этого дня и выразить свою благодарность за все хорошее. И в этот момент можно столкнуться с искушением. Если что-то было не так, то в каком-то смысле это проще: можно рассказать Богу, как мы печалимся о своем недостойном поведении с Ним и с окружающими. Но если все было хорошо, так легко возгордиться и возомнить: «Какой я молодец!» Что ж, это поправимо.

Некоторое время назад ко мне подошла девушка, присела на скамью с самым несчастным видом и сказала: «Батюшка, я грешница». Я ответил: «Ну да, я знаю, и что дальше?» – «Каждый раз, глядя в зеркало, я любуюсь своей красотой и вижу в этом тщеславие». Я посоветовал: «Ну так попытайтесь исцелить тщеславие благодарностью». – «Как это?» – «Посмотрите на себя в зеркало, рассмотрите каждую черточку на своем лице и всякий раз, когда будете видеть что-нибудь красивое, говорите: „Боже, благодарю Тебя за то, что Ты сотворил эту черту, наделил меня этой чертой". А когда поблагодарите Его за каждую красивую черточку, скажите: „Господи, прости меня за то, что на этом красивом лице у меня такое несчастное и уродливое выражение"».

Мне думается, мы можем это сделать – и духовенство, и миряне – безо всякого специального зеркала, просто подумав: «Да, это я сделал хорошо, Бог дал мне осознание, понимание, добрую волю, горячее сердце, случай и возможность. Бог дал мне все это. Как я Ему благодарен! Это не значит, будто я ничего не сделал, – я сделал, – но все необходимое для правильного поступка мне дал Бог.

Как я благодарен за то, что Он позволил мне стать Своим соработником, сделать это для Него, стать Его руками, Его ушами, Его присутствием». Приступы тщеславия можно одолеть, постепенно вытесняя их благодарностью, поскольку смирение для большинства из нас – это слишком трудно, но благодарность доступна нам в любой момент.

Сделав это, человек может перейти к вечернему молитвенному правилу. Большинство, а православные почти всегда станут читать его так, как оно сформулировано в молитвослове. Здесь необходимо научиться честности, преодолеть в себе набожность и заменить ее прямотой. Все молитвы, которые мы читаем, будь то псалмы или молитвы святых, были написаны не в кабинетных условиях, не как упражнение в словесности. В какой-то момент под давлением обстоятельств – внутренних или внешних – они вырвались из чьего-то сердца, как поток крови. Это был либо вопль ликования, либо вопль раскаяния, либо вопль горести. В тот момент они были подлинными. Теперь эти молитвы записаны на бумаге, но что мы можем сделать с ними? Можем ли мы всерьез вообразить, будто способны совершенно искренне день за днем читать молитвы, отражающие жизнь святых? В нашем молитвослове есть молитвы святого Иоанна Златоуста, святого Василия Великого и многих других святых. Могу ли я вообразить, будто способен полностью отождествить себя с кем-либо из них, с какой-либо из их молитв? Повторяю, полностью! Нет. И нет никакого смысла в том, чтобы читать Богу эти молитвы так, будто они исходят от меня, если они имеют со мной мало общего, а то и вовсе ничего. Это заблуждение – полагать, будто Богу просто нравятся псалмы и будто Ему приятно слышать, как я читаю их один за другим. Они Ему очень нравились, когда в них изливал душу царь Давид, но не когда мы безразлично их вычитываем.

Так как же быть с псалмами и молитвами? Можно привнести в них нечто свое, и если мы верим в помощь и заступничество святых и находим молитву, подписанную именем одного из них, мы можем сказать: «Святой Иоанн Богослов или святой Василий, я буду читать твою молитву, помолись вместе со мной, подними эту молитву с земли и, если это возможно, помоги мне понять, что ты имел в виду». А затем внимательно прочитать эту молитву или псалом. Если делать это честно, то иногда мы можем сказать: «Да, я могу с этим согласиться,

в этом есть правда обо мне или о моем отношении к Богу, к жизни, к людям». Но когда мы встречаем слова, которые кажутся нам совершенно чужими, мы должны честно остановиться и сказать: «Господи, это я даже еще не начал осознавать. Я не понимаю, как этот святой мог такое сказать. Я ничего не знаю о его опыте общения с Тобой, или о его жизни, или отношении к людям, я могу прочитать это как программу, я могу прочитать эти слова, чтобы они отложились у меня в сердце и в уме, но больше ничего поделать не могу. Может быть, однажды я смогу произнести их честно от своего собственного имени, а не только от имени этого святого, но сейчас это все, что я могу сделать». И если бы мы поступали так, какими бы мы стали честными и как мало мы могли бы сказать от своего собственного имени.

Простите, возможно, я говорю как пессимист, потому что сужу по себе.