Хаоспатрон

— Тем ближе вылез, — с усмешкой закончил Коля Сивый. — Прорвемся, дядя. Зашибись, не очкуй!

Прохоров не ответил, только выразительно округлил глаза и слегка постучал кулаком себе в челюсть. Сивый намек понял, но лишь снова усмехнулся. Один на один против Коли у Прохора не было никаких шансов.

— Вон там ваши холмы, уже видно! — крикнул первый пилот, оборачиваясь к Фролову. — Полчаса — и мы на месте!

— Хорошо, Коба! Держись ниже!

— Э-э, куда ниже, слушай! С верхушки на верхушку прыгать предлагаешь? Мы на вертолете летим, а не на обезьяне верхом, да!

— Дым без огня, — вдруг проронил Коля Сивый и указал куда-то вниз. — Товарищ майор, смотрите, там поле горит! То есть не горит, но дымит!

— Что горит? — Фролов подался к правой двери. — Ах ты, черт! Коба, уходи влево!

— Что случилось?

— Маневрируй, сказано! — заорал майор, подкрепляя приказ энергичным жестом. — Влево! И жми давай! Окажемся над полем — кранты!

— Мы уже над ним!

— Вираж!

— Держитесь! — Пилот резко увел «вертушку» на вираж.

Удержаться оказалось непросто, но никто из вертолета не вывалился. Жигунов завалился на Гаврилова, а Коля едва не раздавил рацию, резко усевшись на нее верхом, но все обошлось «малой кровью». Разве что Купер выронил фонарик, который проехал поперек салона, выскользнул в левую дверь и, брякнув о посадочную «лыжу», улетел вниз. Бойцы переглянулись, но комментировать происшествие не стали, чтобы не расстраивать пилота. Фролов тоже видел, как был утерян фонарь, но, казалось, не придал этому мелкому происшествию никакого значения. Майор сосредоточился на изучении местности.

— Теперь правее возьми! — крикнул майор пилоту. — Группу деревьев видишь? Три верхушки метров на пять выше остальных. На них ориентируйся.

— Женя! — к Фролову вдруг обернулась Люся. — Я чувствую! Дрожь! Надо садиться!

Девушка была явно встревожена. Она озиралась, будто бы пытаясь найти в салоне какие-то признаки неполадок, какой-нибудь предательский дымок из-под обшивки или пулевое отверстие.

— Э-э, слушай, нормальная вибрация! — заявил Коба. — Это вертолет, да!

— Давай на посадку! — приказал Фролов.

— Туда-сюда, — пилот помахал рукой. — Керосин жечь, да?!

— Садись, сказано!

— Есть, только площадку найду, да!

— Товарищ майор! — снова заорал Сивый. — У нас эта… сука… лыжа посадочная отвалилась! Смотрите!

— Коба, вниз, немедленно! — Фролов хлопнул пилота по плечу.

— Она рассыпалась! — Коля обернулся и уставился на Фролова совершенно круглыми от удивления глазами. — Прямо — раз! — и в порошок!

— Лунев, что слева? — Фролов обернулся к Андрею.

— Те же яйца! — вместо Андрея доложил Жигунов, он сидел ближе всех к левой двери. — Шлейф из ржавой пыли тянется!

— Приготовиться к аварийной посадке!

— А говорили, сто лет еще прослужит, — группируясь и прикрывая голову руками, проворчал сержант Прохоров. — А она на лету разваливается, херня заокеанская. Лучше бы на своей «вертушке» полетели!

Как раз к окончанию недовольной тирады Прохора «вертушку» охватила действительно сильная вибрация, в гамму звуков добавился сначала неприятный свист, а чуть позже и противный скрежет. «Вертушка» замедлила полет, а затем и вовсе зависла на месте.

— Майор, внизу вода! — крикнул пилот. — Пять метров! Удержу полминуты!

— Бойцы, мешки за борт! Прыгаем! Лунев, первый пошел! Прохоров, Сивый, Гаврилов, Жигунов, Купер! Пошли, пошли!

Фролов помог бойцам выкинуть рюкзаки, выбросил за борт винтовку и подтолкнул замешкавшегося Гаврилова. Когда все морпехи выпрыгнули, майор помог перебраться назад Люсе. «Вертушка» к тому моменту снизилась метров до трех, но при этом медленно прошла вперед метров на тридцать. Теперь внизу была не вода, а берег, поэтому выигрыш получался сомнительный. Вроде бы и невысоко падать, но приземляться придется на грунт. Тем не менее Люся не сплоховала. Выпрыгнула смело, приземлилась удачно.

— Коба, наша очередь!

— Прыгай, Фролов!

— Коба, не дури!

— Уведу «вертушку», да! Не мешай!

— Коба, она не взорвется, не бойся! Просто развалится! Никого не заденет! Прыгай со мной!

— Майор, слушай, расстрелять тебя, чтобы понял, да?!

— Весь в тезку, чуть что — расстреливать, — процедил Фролов сквозь зубы и выпрыгнул из вертолета.

Со стороны падение «чарлика» выглядело как сцена из странного, но качественного фильма — нереально и в то же время убедительно, вот такой парадокс. Машина тряслась, словно в лихорадке, и буквально разваливалась на части, которые тут же превращались в мелкие обломки, а до земли долетали и вовсе лишь в виде пыли. Причем странный процесс разрушения шел неравномерно: детали, сделанные из разных металлов, рассыпались с разной скоростью, а, допустим, стекла, сиденья и элементы внутренней обшивки держались почему-то дольше, чем любые металлические детали. Все шло к тому, что скоро в воздухе останется висеть один лишь Коба в своем кресле пилота и со штурвалом в руках.