Хара Нур Конный поход в горы (СИ)

  Спускаясь по склону вулкана, единственного на многие тысячи километров, на протяжении всей громадной Сибири, я думал о том, что мы наверное последние годы, пользуемся этой первозданной красотой и проявлениями дикой природы. Через несколько лет, сюда придут первые организаторы туристического бизнеса и постепенно, эти вулканы и это Чёрное озеро станет приманкой для туристов со всего мира. Здесь пробьют новые широкие тропы, сделают ограждения и поручни, но вместе с удобствами исчезнет ощущение первозданности и дикости, которое и отличает эти вулканы, допустим от Массив Сентраль во Франции, где вулканов десятки и где, каждый день бывают тысячи, десятки тысяч туристов со всех концов мира...

  ... Спускаясь на коне по тропе, идущей через поля коричнево - красного вулканического пепла, я ещё раз представил себе, как более десяти тысяч лет назад, земля в этих местах, вдруг загудела затряслась и стала покрываться трещинами, через которые, из раскалённых глубин земли, на поверхность, хлынула огненно-красная лава...

  Тогда, дым смешался с дождём и в этом губительном сумраке, животные населяющие эти места, погибли почти мгновенно, хотя некоторые пытались убежать, воя и трубя от страха и ужаса.

  Может быть, были здесь и неповоротливые мамонты, обросшие длинной седой шерстью, с длинными загнутыми наружу бивнями. Наверное были здесь и пещерные медведи, которые, несмотря на свой угрожающий вид, размеры и клыки, помирали от инстинктивного ужаса при первых же колебаниях земной тверди.

  Современные свидетели больших землетрясений рассказывают, что дикие животные в этот момент погибают от нервного шока - настолько всё страшно и необычно для них в происходящем. Рассказывают также, что при землетрясении в двенадцать баллов, уже в двадцатом веке, произошедшем в горной Монголии, по земле ходили "волны", высотой до полутора метров и кирпичи от одноэтажного здания разлетались по округе в радиусе пятидесяти шагов. Овцы, как футбольные мячи катались по этим волнам и умирали от страха...

  Покачиваясь в седле и следуя за Лёней, по спускающейся вниз мокрой тропе, я представил себе, что бы делали люди если бы это случилось сегодня...

  Мои размышления прервал голос Лёни:

  - Осторожно! Тут уже лава начинается, а она острая и твёрдая как стекло.

  Берегите ноги лошадей и старайтесь идти точно по тропе...

  Я поддакнул и стал смотреть вперёд и вдаль.

  Передо мной лежали пространства, залитые чёрным вулканическим базальтом, во многих местах вспученном при остывании, да так и оставшимся в форме обломков и осколков застывших лавовых "фонтанов".

  Лошади, словно чувствуя опасность, пошли медленно, стараясь не отставать одна от другой. Я ехал на своём "Орлике", так я называл свою лошадку и с чувством внезапной благодарности, думал, что конь ведёт себя прилично и мне совсем не надо им управлять, потому что он хорошо знал своё "лошадиное" дело и командовал сам собою. К тому же, Орлик был раньше охотничьим конём Лёни и бывал в этих местах не один раз. Так что ему всё вокруг было знакомо...

  По тропе заросшей кустарником, благополучно преодолели, растянувшееся почти на пять километров лавовое поле, наконец выехали на южную оконечность Хара - Нура и уже в сумерках, увидели большую красивую поляну прямо на берегу озера, где раньше была многолетняя большая стоянка геологов...

  Лошади пошли значительно резвее и вот мы уже подъезжаем к обломкам деревянных конструкций палаток и даже бывшей бани, с высоким каменным очагом посередине...

  Расседлав лошадей, пустили их пастись, а сами поставили палатки, развели костёр и начали готовить ужин.

  В наступившей прохладной темноте северной ночи, сгрудилившись у костра, приготовили суп с тушёнкой, (медвежатину надо долго готовить), сели, а то и прилегли вокруг костра и не торопясь поели, не забыв при этом выпить по рюмке водочки, закусывая хлебом с луком и жирным сочным салом, которое я сам всегда выбираю на рынке, пробуя каждый кусочек...

  После еды долго пили чай и разговаривали, а Леня вспоминал, что ещё двадцать лет назад, буряты из их животноводческого колхоза приезжали в эти горы и долины пасти скот целыми бригадами и жили несколько недель большими компаниями, рыбачили, охотились, строили новые и ремонтировали старые зимовья.

  Тогда жизнь была много веселее - рассказывал он прожёвывая сладкую

  карамельку и запивая горячим чаем. Дым иногда порывом ударял ему в лицо, но он, на секунду отвернув лицо от костра, переждав порыв ветра, снова долго и сосредоточенно смотрел на костёр, вспоминая много дней и ночей проведённых в здешних местах. Может быть и жизнь для него, тогда, казалось весёлой, потому что было ему в те годы двадцать лет и здоровая энергия бурлила в нём ключом.

  Тогда, после целого дня работы на строительстве зимовья, он каждый вечер уходил в окрестности с ружьём или садился на всю ночь на солонцы. Наверное с той поры, охота стала его единственной и крепкой страстью...