Характеристика

Скоро стемнеет. Нужно искать следователя. Если старик не зовет, то явлюсь сам. Теперь уже можно со всей определенностью высказать свои сомнения. Горанчев, Динко… Только сомнения, ничего больше… Хорошо, но как могло произойти все сразу, в несколько дней: предупреждения Верчи, удар по голове, разговор с Горанчевым об Эвелине, а через три дня, всего через три дня, в то утро, когда решили, что все готово, и пустили канатку… Небебе им принесла воды, и они пили прямо из баклаги… И тут на противоположной стороне, рядом с Горским и Горанчевым, появился незнакомый человек. Рабочие сказали, что вернулся какой-то солдат. Тяжелая стальная секция только что неуклюже оторвалась от скалы. И прежде чем кто-нибудь понял, как это получилось, Небебе вскочила на огромную деталь, чтобы перебраться туда, на другой берег. Все перепугались, закричали… Это был первый, пробный пуск… И все же кто закричал первым? Динко! Да-да! Динко! Он просто взвился: «Стойте! Остановите!» — и сам бросился к машине… Тогда и послышался треск и раздался последний крик Небебе: «Руфааад!» То, что Динко закричал первым… Вроде бы ничего особенного. Действительно? Он и до этого помогал технику с катушкой… И все же Динко закричал как-то по-особенному, не так, как все другие. Он словно на секунду раньше уже знал, что Небебе погибнет. В его крике был не страх того, что случится что-то, это был страх от известной ему опасности…

12

Когда Васко подошел к дежурному, из управления как раз вышел старик следователь, постоял минуту на террасе перед входом и начал протирать очки с тем убийственным спокойствием, которое так бесило молодого инженера. Милиционер вытянулся у двери, но старик не обратил на него внимания. Он смотрел прямо на солнышко, и Васко показалось, что этот человек и солнце плохо видит, потому и смотрит на него так пристально.

— Доброе утро, — поздоровался он.

Старик спокойно надвинул очки себе на нос и воззрился где-то на уровне груди в стоящую перед ним фигуру, потом взгляд его пополз кверху и достиг лица.

— Опять пришли…

Васко вложил свою руку в простертую для приветствия длань и ощутил, как его пальцы утонули в чем-то мягком, расслабленном, как тесто.

— Эти дни вы не вызывали меня, и я решил сам…

— Решили рассказать? — прошелестел голос.

— Я пришел к кое-каким выводам, скорее даже подозрениям…

— Проводите меня. Мне нужно сходить в больницу.

— Если вы плохо себя чувствуете, я… не спешу, — улыбнулся Васко.

— Последнее время что-то сердце отказывается работать… Приходится его стимулировать, стращая белыми халатами… Слушаю вас!

Васко подробно рассказал о своих отношениях с инженером Горанчевым, с Эвелиной, с техником Верчей и Динко. Объяснил, что, по его мнению, не могло сорвать стальной трос, скорее повреждение было в одной из катушек. Но такое повреждение могло быть подстроено только нарочно. Он рассказал о том, как закричал Динко, увидев Небебе, вспрыгнувшую на деталь. Старик не прерывал его, не реагировал, словно все его внимание было сосредоточено на неровностях дорожки — чтобы какая ямка или камешек не помешали его страдающим плоскостопием ногам.

Во дворе больницы они остановились.

— Значит, вы считаете… — начал следователь. Васко с надеждой стал ждать его выводов. Но тот не продолжал. «Ну же, встряхнись! Скажи что-нибудь!» Его снова разбирала досада. Но собеседник его опередил:

— Все, что вы мне сейчас рассказали, я давно знаю… Значит, Динко закричал первым и как-то по-особенному, не так, как остальные? Этот, с усами, что ли? Ладно, ладно. Подумаем.

И больше ничего… Он опять будет думать. Уже месяц, а он все мыслит. Месяц и… Вдруг Васко вспомнил:

— Товарищ следователь! — Старик уже входил в больницу. — Завтра будет сорок дней, как погибла наша работница, Небебе… Тетушка Стаменка и остальные соберут там, на объекте, поминки. Наверняка соберут, там сейчас все… Можно, я съезжу к ним? На одно только утро, к вечеру уже опять буду в городе!

Следователь вторично подал ему руку.

— Не советую.

— Но я больше не могу так, не могу! — взорвался Васко. — Почему мне нельзя поехать? Там мои люди, моя бригада!

— Потому что вы мне помешаете, инженер. Вы спутаете мне все планы… Нет, не надо. Потерпите еще немножко, еще несколько дней. Мы уже близки к цели… Потерпите! До свидания!

Следователь скрылся в темноте больничного подъезда, а Васко почувствовал себя до того глупо, почти как ребенок, который попросил у матери кусочек луны, а она рассмеялась, даже не объяснив, почему этот банан на небе нельзя достать рукой.

Вечером он напился. Как пришел в гостиницу, как взял огромный кованый ключ, как открыл дверь и нашел постель, ничего он не помнил.