Характеристика

— Надеялась, сам догадаешься. Хочу, чтобы осталось несколько дней отпуска в запасе и, когда ты возьмешь свой… Ой, сегодня такое было, — смех оживляет в памяти ее образ: женственная, тонкая, белый халат, накрахмаленная косынка. Боль как рукой снимает, какое тут заявление… Голос, такой родной, я обезоружен. Так мне хорошо, хорошо. И вдруг — обрыв: выслушиваю, закусив губу, как в историю с ловким пациентом проворно вмешался доктор Дасев. «Осмотрел и разоблачил».

— Он что, на работе?

— Да, сегодня вышел. Слушай, этот ловкач стал Дасева умолять: «Я, — говорит, — о больничном и думать забуду…»

Да-с, эта девочка воистину прирожденная актриса. Голосок так чист и искренен — сплошное притворство. Будто скрежет пилы прорывается в уши, рвет мозг. Пора все это кончать! И через день потухнут любопытствующие взгляды, исчезнут недомолвки вокруг Пети… Интересно, какого цвета волосы у Дасева? Каштановые, русые?

— Алло, Филипп, ты слушаешь?

— Да-да!.. Что?

Они именно сегодня решили устроить вечеринку! Как заведено, фельдшер Методиев возьмется растягивать вытертые мехи аккордеона, санитарка Валечка будет дренькать на гитаре. Кто-то в микрофон объявит конкурс песни, пойдут приглашения на танго, на вальс, на танго… Не хочу и не пойду. Вернусь пораньше, посижу с книжкой.

— Филипп! — недовольно гудит в руках трубка. — Ты приходишь? В восемь!

— А доктор Дасев осчастливит нас своим присутствием?

«Рассмеяться или рассердиться», — видно, думает она. Выбран прежний беззаботный тон:

— Всенепременно!.. И хватит о нем. Мы просто коллеги…

Действительно, какого цвета волосы у Дасева? Петр — шатен, кажется, и доктор тоже… А глаза? Так не вспомнить.

— Лады, приду! В восемь.

Отправился пешком, пошатался по улицам и появился к девяти. На торчащем в углу магнитофоне свежие бобины, колонки рассеивают неторопливую мелодию.

— Разрешите пригласить! — только обернулся, как Жанна сплела руки у меня на плечах. Повлекла за собой, двигаясь в такт музыке — два шага вперед, один назад, два вперед… И все пошло не так, как рассчитывал. Прошел час, а я и не вспомнил о своих планах. Хохотал вместе со всеми, дважды пытался подтянуть за Жанной, когда она пела.

Она захотела забраться в глубь зала, и я пошел следом. Там несколько человек, отделившись от всеобщего галдежа, о чем-то спорили. Ба, Дасев! Я обнаружил это, лишь когда он замотал в несогласии головой и начал свои декламации:

— Призвание медицины не только лечить человека, но и жизнь его удлинять. Природа сама нам подсказывает, что это реально. Некоторые виды, например…

Еще один умник выискался! Его соломенный чуб довел меня до белого каления.

— Люди, доктор, — прервал его нарочито нахально, — и так живут слишком долго. Кое-кто даже чересчур…

Смолкли все как один. Удивленно переглядываются. Плечом почувствовал, что Жанна дрожит. Ее рука нашла мою и больно сжала. Но и это не остановило, напротив, довершило удар, к горлу подкатила обида.

— Было бы полезнее, доктор, выдумай ваша медицина средство против тех человеческих изъянов, которые…

— Танцуют все! — Жанна направилась к центру зала. Никто за ней не пошел. Дасев стукнул о стол песенником:

— Если вы пьяны, идите проветритесь, а нас оставьте в покое. Я продолжаю: наш организм приготовлен к долголетию. Пример — Кавказ…

Почва, и без того шаткая, уходит из-под ног… Я пошел на доктора с единственным желанием — унизить его перед другими, а обернулось против меня. Минуты шли, все ехидно пялились. Никто не проронил ни звука, и вдруг докторишка невозмутимо улыбается:

— А медицина, товарищ инженер, не должна выдумывать лекарства ни для добрых чувств, ни против злых. Мы бы тогда стали одинаковы, как вот эти лампочки. Дышащие роботы, и только, ведь так, Жанна?

— Да-да! — подтвердила она с готовностью.

Оставалось одно — уйти. Я старался держаться как можно хладнокровнее, но все внутри дрожало, чуть не выломал неподвижную створку двери. Перегуд за спиной взвился с новой силой, меня настиг беззаботный смех Дасева. Он и Жанна в его красных «Жигулях» год назад, два года, три… Доктора направили сюда по распределению, она приехала вслед за ним. Связь продолжалась, но — тайно, скрытно…

— Постой! — сзади прерывистое дыхание Жанны. Мне все ясно! Я спокоен и даже разминаю губы в пустой улыбке.

— К чему все это? — на ее глаза наворачиваются слезы. Саркастически молчу: что, не нравится? Это ее выводит из себя. Жанна почти срывается на крик:

— Зачем ты делаешь все это? Зачем?

— Иди к своему Дасеву! — мне не к спеху уходить. Качнувшись с пятки на носок, изображаю абсолютный холод. На ее по-детски милом лице — вопрос, отвести взгляд нет сил. Молчим, глаза в глаза. У нее дрожат губы:

— Ну зачем?!

Не дожидаясь ответа, беззвучно вздыхает. Решительно тряхнув головой, говорит, едва сдерживаясь:

— А я-то верила… Проверку закатил на море… Мне было даже приятно, но сейчас… Что тебе дался Дасев?

— А Петя? Неужто ты думаешь, все люди только-только на свет народились?