Харальд Поттер. Наследники Слизерина (СИ)

По правую руку от Дамблдора – заместитель по учебной части, декан факультета Гриффиндор и преподавательница трансфигурации Минерва МакГонагалл. МакГи как и всегда предпочитала изумрудные тона в одежде, будто бы и не заканчивала в своё время Огненный факультет и не возглавляла его в настоящее время. По идее, традиционный зелёный цвет подошёл бы декану Слизерина, но рекомый был привычно облачён в чёрное. Физиономия Снейпа была на редкость кислой и унылой из-за вынужденного созерцания очередного прибытия толп "малолетних идиотов".

Впрочем, улыбку (а скорее – ухмылку) на лице Снейпа, как, впрочем, и любую другую эмоцию, увидеть можно было нечасто. Обычно только когда профессор испытывал своё наиболее сильное и искреннее чувство – злорадство.

По левую руку от Дамблдора, оживлённо с ним беседуя, сидел декан Рэйвенкло – профессор Флитвик. В честь праздника – облачённый в нечто камзолообразное, тёмно-синего цвета с золотистой вышивкой. Кажется, это было что-то из разряда национальных гоблинских костюмов – в конце-концов он ведь был наполовину гоблином. Выражалось это, правда, лишь в пятифутовом росте, заострённом крючковатом носе, заострённых же ушах и смугловатой коже. Многие школьники, правда, с огромным удивлением узнавали о происхождении своего профессора, которое тот особо и не скрывал – всё-таки контраст между вполне нормально выглядящим Флитвиком и откровенно жутковатыми гоблинами из Гринготтса был велик. Но, учитывая, что большая часть волшебников ассоциировала гоблинов лишь с давними восстаниями и банковским делом, вполне ожидаемо было, что об этой расе знали до безобразия мало. А на самом деле с людьми в основном контактировали лишь члены специальной касты гоблинов, причём, касты наиболее неприятной внешне. Если в Древней Спарте уродливых и нежизнеспособных детей сбрасывали в пропасть, то гоблины таких отправляли служить клерками. Высшие гоблинские сословия внешне особо уродливыми не выглядели, но на глаза людям старались не попадаться, занимаясь наиболее благородными с их точки зрения делами – ювелирными работами, металлургией и артефактостроением. И занимались всем этим преимущественно под землёй.

Из знакомых Харальду лиц здесь были ещё ведавшая всей спортивной (читай – квиддичной) деятельностью мадам Хуч, даже ради торжественного момента не решившая вылезти из своей любимой чёрно-белой спортивной мантии. Профессор Спраут – декан Хаффлпаффа, что-то обсуждающая с седым как лунь старичком – Сильванусом Кеттлберном, занимающимся изучением магических существ. Преподавательница астрономии – молодая смуглокожая девушка Аврора Синистра, чья ярко-оранжевая одежда наводила мысли об индийском сари. Чарити Бербидж – ничем не примечательная русоволосая женщина лет сорока, преподающая маггловедение. Темноглазая и темноволосая Батшеда Бабблинг, ведущая рунологию. Синистра Вектор – в роскошной тёмно-алой мантии и высоком островерхом колпаке того же цвета, что хорошо гармонировали с её тёмными медно-красными волосами. Даже вечная затворница Сивилла Трелони – преподавательница предсказаний, соизволила вылезти из своей башни, и теперь печально взирала на собравшихся в зале школьников печальным взглядом серых глаз, скрытых очками с жутко толстыми линзами. Вкупе с растрёпанными тускло-русыми волосами и видавшей виды шалью сербуркозявчатого цвета, она походила на большую и унылую стрекозу.

На первом курсе для Харальда это был, в основном, набор каких-то тёток, носящий совершенно невыраженный характер. Но вот теперь мальчик уже пообтёрся и знал в лицо даже тех, кто у них пока что не преподавал…

Всех перечислил, никого не забыл?

Ах да, ну и Гилдерой Локхарт, конечно же. Его забудешь, как же. Куда же без него? Как всегда улыбчив до приторности, кудряв словно пудель и наряжён в совершенно жуткую мантию лилового цвета. Почему-то если на Дамблдоре даже самые кричащие цвета смотрелись вполне органично и внушали лишь уважение, то на Локхарте они смотрелись, как на корове седло.

Наверняка, как предположил Харальд, он был бы непрочь и посидеть в центре стола, но в итоге оказался выпихнут на самый левый край. И вдобавок ко всему отделён от остальных профессоров мрачной фигурой Снейпа, который стойко принимал на себя удар красноречия нового профессора ЗОТИ.

Даже со своего места Поттеру было хорошо видно, что Локхарт не затыкается вообще ни на секунду, а глаза декана Слизерина с каждым мгновением всё больше и больше наполняет невыразимая тоска…

Тоска по "славным" денькам в бытность свою Упивающимся Смертью, когда таких идиотов, как это златокудрое чудо в лиловой мантии, можно было безнаказанно авадить и круциатить.

Харальд мысленно посочувствовал Снейпу… Ну, самую чуточку, правда. Потому что кто-то был просто-таки обречён принять "удар" Локхарта на себя и тем самым спасти остальных. И лучше уж Снейп, чем некий Поттер.