Харбинский экспресс

— Ох и любопытен ты, вашбродь. Все с вопросиками проказничаешь. Ну ладно, скажу: никак не хотел рыжий угомониться. Не мог от девки отклеиться… Короче, мы его самого на сало пустили.

Павел Романович поперхнулся. Поглядел изумленно.

— На сало?

«Не повезло утконосому…»

— Неужто поверил? — Рябой засмеялся. — Сам вижу — поверил. А может, и стоило? Да только какое с рыжего сало…

Дал ему дид взвару хлебнуть, сонного. Храпит теперь. Вон, отсель слышно.

Он похлопал себя по карману, вынул зеленую пузатенькую бутылку:

— Я с собой прихватил. Угостю твоих караульных… — Рябой подмигнул. — Ну, принимайся. А там уж как Господь даст.

Глава тринадцатая ПРОТИВЛЕНИЕ ЗЛУ

Они остановились, когда услышали далеко слева металлический гул. Гул нарастал, накатывался, и вскоре не осталось сомнений: по железнодорожной колее, невидимая из-за поворота, катит мотодрезина.

— Слава Богу! — сказала Дроздова. И опустилась прямо на шпалы — сил, видать, совсем не осталось.

Агранцев и Дохтуров переглянулись у нее за спиной.

Оба прекрасно поняли: хотя позади почти пятьдесят верст, ничего еще не закончилось. Возможно, на дрезине разъезд пограничной охраны — обыкновенно их пускают перед транссибирским экспрессом или войсковым, литерным эшелоном.

Но это в теории.

А ну как на дрезине красные! Раз они по реке навострились — отчего бы им не пересесть на дрезину?

Соответственно, выбор действий был невелик: или оставаться на месте, или немедленно укрываться.

Анна оглянулась на спутников. И сразу угадала их мысли — поняла, верно, по лицам.

— Давайте притаимся. Если наши, станем кричать!

Агранцев покачал головой.

— Не выйдет. Опоздаем. К черту, не хочу рисковать. Идемте отсюда!..

В этот момент дрезина выскочила из-за поворота. Дохтуров оглянулся уже на ходу: бежавшая по рельсам машина казалась совсем маленькой. И неопасной.

Но это было ложное впечатление, в чем он немедленно убедился: в паре шагов в насыпь ударила пуля, а потом донесся хлопок винтовочного выстрела. Осколками камня посекло по ноге. Мелькнула несвоевременная мысль: чем обработать, если до крови?

— Доктор, вы что там копаетесь? — заорал Агранцев. Он схватил Дроздову за руку и кинулся с ней вниз по насыпи.

Павел Романович побежал следом. Он услышал еще один выстрел, и тут же где-то впереди вскрикнула Дроздова.

Догнал он их в перелеске. Остановился, слегка задыхаясь. Прислушался: правее доносился шум удалявшейся дрезины.

— Вы ранены? — спросил он.

— Нет… не знаю…

— То есть как?

— Мне, кажется, в ногу попало. Но не больно.

Дохтуров помрачнел.

— Садитесь, я осмотрю. Которая нога?

— Правая.

Анна Николаевна присела, подтянула повыше подол. Зажмурилась.

Дохтуров быстро осмотрел ногу. Пальцы его двигались коротко и точно, словно жили сами по себе.

Агранцев стоял позади. Пока длился осмотр, ротмистр не произнес ни слова.

— Н-да, неважные дела.

— Перебило?

— Да.

— И я не смогу идти?..

— Не уверен. Позвольте ваш башмачок, — попросил Павел Романович.

Она протянула свой ботильон.

— Да успокойтесь, Анна Николаевна, — сказал Дохтуров, поднимаясь с колен. — Ваша нога цела. А вот ботильону — конец. Каблук срезало начисто.

— Боже! Какое счастье! — воскликнула мадемуазель Дроздова. — А каблук — это пустое!

Ротмистр за спиной фыркнул.

— Не такой уж это пустяк, — заметил он. — Хорошо, мы рядом с железнодорожной веткой. Разутой по тайге вам далеко не уйти.

— A у вас самого кровь! — сказала вдруг Анна Николаевна. — Вон, под коленом.

И верно: на левой брючине доктора проступило алое пятно размером с пятак.

— Осколком посекло, когда бежал с насыпи. Под ноги пуля попала.

— Под ноги? Хороший у них стрелок. — Агранцев повертел головой, словно стрелок тот мог таиться где-то поблизости.

Павел Романович покосился на ротмистра. Просто удивительно, как он свеж. А ведь и суток не прошло, как был почти при смерти.

Агранцев словно прочитал его мысли.

— Вашим мастерством восхищен, — сказал он. — Учитывая, что вы со мной сотворили, готов допустить: в ваших силах и злополучный каблук мадемуазель Дроздовой срастить одной только силой искусства!

— Думаю, пора, — сказал Павел Романович. — Дрезина ушла, будем ждать поезд.

— Пожалуй, — согласился ротмистр.

Они двинулись обратно. Дохтуров шел рядом с Агранцевым, Дроздова брела чуть позади.

— Как вы себя чувствуете? — спросил Павел Романович негромко.

— Вполне здоров.

— Это удивительно. У вас, считай, половины лица не было.

— А чему вы удивляетесь? — ответил Агранцев. — Вашими трудами.

— С учетом обстоятельств, я сделал очень немного. Признаться, результат меня приводит в смущение. Не соответствует затраченным усилиям.

— А меня — нет, — заявил ротмистр. — Меня результат радует.

И зашагал быстрее.

«Двенадцать часов назад, — подумал Павел Романович, глядя ему в спину, — я был уверен, что этот человек и говорить-то не сможет, не то что ходить. А теперь вон как развоевался. И как же такое случилось?»

* * *

— …говорю — принимайся, — повторил рябой.

Он пустил по земле нож — но так, чтоб дотянуться не сразу. Поднялся.

— Подождите, — тихо сказал Дохтуров.

— Чего?

— Я хочу, чтоб вы освободили еще одного.

— Это кого ж?