Хардкор

А. Много разных людей, тот же Леня Арнольд, Круглый, а я с опухшей головой и бидончиком этим. И в этот день совершилась экзекуция пивного бара «Ладья». Выстроился живой коридор на углу от парадного входа до черного, чтоб никто не выскользнул, и всех, кто имел что-то против, сквозь этот коридор и прогнали. Вызвали милицию, приехало «газона» три и что? Стояли и смотрели, не вмешиваясь. Было бы только хуже.

М. Б.У меня с «Ямой» не было каких-то особых воспоминаний, кроме этого эпизода и того, что меня оттуда гоняли по причине юного возраста. И про бывшего «афганца» с позывными Бамбук, который был известен тем, что, когда у местных выпивох кончались деньги, он кулаком пробивал автопоилку и пока ее вырубали и чинили, все наливали безудержно хлеставшее пиво сомнительного качества. Но эпизод запомнился, как и то, что к тому времени тусовка слилась с панковской и рокабилльной.

А. Нуда, сотрудничали с «Мистером Твистером», вокруг которого была группа стиляг и рокеров без мотоциклов, тот же Маврик или Юра Джон. У них это была часть имиджа. А у нас через драйв, с детства, еще с мопедов, а то и велосипедов, на которые ставили трещотки, чтоб они дребезжали при скоростном спуске. Гитару свою первую я сразу обменял на мопед. Кстати, в рамках мототусовки снимался и клип «Черного обелиска» в соляных подвалах. Это уже Эд мутил свой проект.

М. Б. Еще Борзыкин снимался с мототусовкой для французского кино «Рок на Красном коне» для своей песни «Выйти из под контроля». Кино тему рокерства тоже стороной не обошло. В фильм «Авария дочь мента» попали кадры, снятые в Луже, где режиссер настаивал на натуральности сцен драк с люберами, которые, как мы знаем, на мототусовки не совались. Кому-то из снимающихся в результате жажды натурализма нешуточно заехали дрыном по голове.

А. Там меня точно не было. Мы снимались в фильме «Осень, Чертаново» 88-го года, куда попал со своей шумовой музыкой и живущий по соседству Леша Тегин. Там какая-то мутная сцена была, про страшных и ужасных рокеров. Носились по новостройке, потом была сцена насилия под шумовой аккомпанемент Германа Виноградова, шаманившего со своим железом и огнем. Никто на самом деле не вникал – кто снимает, о чем снимают – но к слову скажем, с девушками таких проблем не было, как и с их вниманием к тусовке. Все были счастливы укатиться с толпой в ночь и невзначай оказаться в соседнем троллейбусном парке. Где некоторые троллейбусы приспособили для отдыха и разврата. В каком-то смысле кадры из иностранных апокалиптических фильмов с участием мотоциклистов рендерились там. Но без перегибов. Уже тусовка разрослась до непонятно кого, началось брожение, но все еще был запас эйфории и драйва. И вот накануне «Рок-фестиваля Мира» Стае Намин привез в Лужу целый «Икарус» корреспондентов с камерами. Буквально накануне события. Катались с нами сутки по всем нашим маршрутам, снимали; я помню, потом только в Paris Match фотка со мной попала на разворот, но все это с годами куда-то пропало. А ночью подорвались к гостинице «Украина», где поселили музыкантов. Они, как увидели на площади толпу мотоциклистов с зажжёнными фарами, так все и оторопели. Оззи Осборн, который под это дело развязал, оказался ростом ниже, чем я. Вышел с двумя гигантскими чернокожими телохранителями – я таких никогда не видел, все аж оторопели. Оззи, в свою очередь, обомлел и смотрел на происходящее восхищенными детскими глазами; позже он подарил мне футболку, а кто-то из «Скорпионе» потом рискнул с нами покататься. Стае Намин, удовлетворенный результатами ночного променада, выдал двести билетов на два дня, на всю тусовку. Концерт, который был заявлен, как рок против наркотиков, прошел в стиле тотального угара.

Я тогда уже пересел на «Днепр» – и «Днепр» непростой. Он был из мотоциклов правительственного эскорта, 750 кубовый чоппер с «востоковским» стартером. Комплектация была серьезная, от тюнингового правительственного ателье. А с виду вполне обычный. Тогда тягаться с ним по скорости было нереально, и вот на таком мотоцикле я и успокоился. Хотя появлялись уже и иностранные мотоциклы. Те самые BMW, которые за нами гонялись, были нереально дороги по всем параметрам. Они, из разговоров, обходились чуть ли не в три тысячи мифических советских золотых рублей, на те годы. А с рассветом кооперации началось перерождение и тусовки, и всего движа. Заката не было; все, кто искал какие-то края и берега, все так и продолжали этим заниматься. Просто стало модным и почетным иметь отношение к этому всему, вот и начался культ денег. У нас, несмотря на то, что стоило все не так уж и мало, денег особо и не было. Нет бензина? Пошел слил его у какого-нибудь «ЗИЛа», в магазине тиснул каких-то продуктов по мелочи, остальное давала тусовка. Кураж в обмен на все попутное – и края не было. Их устанавливала окружающая действительность, и устанавливает до сих пор. Сдавливая по краям всю ту самую вольницу.